Мэри Пирс - Начало

Улицы были плохо освещены, и Бетони подумала о тех животных, крысах и паразитах, которые ползали и бегали по ним.

Ей также представилось, что если любопытный Бог поднимет вверх эти дома, ряд за рядом, то его взгляду представятся тысячи людишек, копошащихся внизу, как черви в куче компоста.

Темнота между домами не была просто отсутствием света – она обладала какой-то осязаемой текстурой. Казалось, что в этой темноте существовало и плодилось зло, разрушение и злая жажда мщения. Бетони это напомнило стаю ворон, что поднимается в небо, вдоволь попировав на трупе падшего животного. Казалось, это темная территория разума, разрываемого двумя враждующими силами – жаждой выжить во что бы то ни стало и жаждой саморазрушения. Эти силы главенствовали на улицах после наступления темноты – дома и пространства между ними несли разврат и болезни, но в то же время в них пульсировала и копошилась жизнь. Эта темная территория была одновременно и трупом, и разрывавшей его вороной.

Бетони от усталости уже просто падала и почти ничего не соображала. У нее болела и ныла каждая косточка. И оставалось только одно желание, одно-единственное – где-то передохнуть. Но она продолжала бродить без всякой цели, переходя от одной улицы к другой… Ее мозг уже не отдавал ей правильных и рациональных команд.

Почти рядом с ней шагал какой-то мужчина. Бетони ускорила шаги, чтобы отвязаться от него, и несколько раз поворачивала на разные улицы, но он не отставал от нее. Бетони поспешила туда, где был свет и шум и проходил маршрут какого-то автобуса. Но мужчина упорно шел рядом, его резиновый плащ скрипел и шуршал в такт его шагам. Когда Бетони глянула ему в лицо, он начал ей улыбаться, обнажив зубы, которые были похожи на неровный частокол из золота и черноты.

– Эй, я смотрю, вы ходите по улицам, – тихо сказал он ей. – И я тоже прогуливаюсь. Мне так одиноко, может, нам стоит погулять вместе?

– Убирайтесь, – ответила ему Бетони.

– Ну-ну, зачем же так грубо. Не валяй дурака, малышка, ты уже столько времени заманиваешь меня.

– Убирайтесь! – повторила Бетони.

– Но вы же посмотрели на меня со значением, – заметил он, и протянул руку, пытаясь взять Бетони под руку.

На углу была расположена пивная под названием «О'Лири». Народу там было пропасть, и часть людей группами стояли на тротуаре. Мужчины увидели, что Бетони пытается вырваться из рук преследовавшего ее мужчины и загородили ей дорогу. А одна женщина завизжала от смеха и толкнула ее прямо в объятия нахала.

– Вы, парочка, вы что – поссорились? Ну-ка, поцелуйтесь и помиритесь!

Бетони ясно видела перед собой жуткие зубы – один черный, другой – золотой, один черный, а другой – золотой. На нее пахнуло смрадным дыханием.

– Пустите меня! Я его не знаю! Он пристает ко мне!

– Тогда другое дело! – сразу же пришла ей на помощь другая женщина.

– Эй, пропустите ее, вы, пьяные свиньи! Вы что, не видите, что она говорит правду! Бедняжка, она промокла до нитки! Эй, Квини, пропусти ее! А ты, Кларенс, ну-ка потолкуй с этим ублюдком!

Они остановили проходимца, и Бетони пустилась бежать. Она села на автобус, который повез ее к Пентинг-Харту. Бетони начала дрожать от холода – ее одежда была такой мокрой. Девушке пришлось крепко сжать зубы, ибо все ее тело ходило ходуном.

Когда она поднималась к себе наверх, мимо нее прошла Эдна.

Она зло посмотрела на мокрую одежду Бетони.

– Ходили на свидание к своему любовничку?!

В комнате Бетони нашла письмо из дома. Оно ей напомнило, что сегодня было двадцать пятое октября – день ее рождения. Ей исполнилось восемнадцать лет.

В этом году зима началась очень рано. В ноябре то стояли туманы, то ударяли морозы. В комнате Бетони не было печки, и по вечерам она очень мерзла. Миссис Брим обещала ей дать керосиновую печку, но проходили недели, а хозяйка даже не заикалась об этом. Когда Бетони напомнила ей, сказав, что, видимо, в конце концов придется купить печку самой, миссис Брим ответила, что не желает, чтобы потолок в комнате покрылся копотью.

– Мисс Изард, в гостиной всегда горит огонь, и вы можете проводить там все вечера.

Но Бетони было неудобно и неприятно находиться в гостиной. Если она садилась проверять тетради, Эдна начинала тут же играть с мистером Ламбом в бильярд, резко толкала стол, и чернила проливались на работу Бетони. Если она читала, Эдна начинала очень громко разговаривать и без конца проходить мимо, наклоняясь над Бетони, чтобы открыть или закрыть дверцу шкафа. Или заставляла ее встать, чтобы поискать именно в этом месте потерянную пилочку для ногтей. Поэтому, несмотря на ужасный холод, Бетони предпочитала оставаться в своей комнате.

Она надевала пальто и закутывала ноги в одеяло, снятое с постели. Когда становилось совсем невтерпеж, она укутывала голову шерстяным шарфом, надевала толстые кожаные перчатки, сделанные бабушкой Кейт, набрасывала пелерину и отправлялась на прогулку. Она шагала быстро и энергично, пока не разогревалась кровь и не отходили замерзшие руки и ноги.

Ночью приходилось ложиться в ледяную постель, и тут не спасали ни две ночные рубашки, ни шерстяная шаль, в которую она закутывала ноги. На кровати было всего лишь одно одеяло, поэтому поверх него она клала свое пальто, и пелерину, и даже коврик с пола. Как-то она попросила у миссис Брим еще одно одеяло, и когда она поднялась к себе наверх после ужина, то нашла у своей двери крохотное одеяльце.

Но всего тяжелее было по вечерам готовиться к завтрашним занятиям в школе, От холода и сквозняков болело все тело. Она дрожала с головы до ног, чувствуя, как холод замораживал ее грудь и желудок. Ей приходилось вставать и начинать энергично двигаться, резко разводя руки в стороны. Часто у нее так застывали пальцы, что приходилось держать их у газовой лампы, прежде чем в них снова начинала циркулировать кровь.

Как-то вечером, когда она сидела дома и проверяла контрольные работы, она услышала чьи-то шаги. Бетони быстро вскочила на ноги, ей не хотелось, чтобы кто-то увидел, как она сидит, закутавшись во что попало. Она быстро подвигалась по комнате, чтобы размяться, и потом открыла дверь. Это был мистер Брим. Он вошел, держа в руках маленькую керосиновую печку, бидончик с керосином и оловянную воронку.

– Это, чтобы отогревать канистру с водой, – объяснил он Бетони. – Жена боится, что могут полопаться трубы, если они замерзнут.

Он открыл дверцу в помещение под крышей, и, согнувшись вдвое, исчез там вместе с печкой.

– Ну вот, – сказал он, снова появляясь и смахивая паутину с рукавов. – Теперь все в порядке. Нам ведь ни к чему, чтобы полопались трубы, не так ли? Мисс Изард, я оставлю у вас канистру с керосином. Вам не будет трудно время от времени подливать керосин в печку? Тогда не будет необходимости беспокоить вас лишний раз, а мне карабкаться вверх по лестнице.