Адель Эшворт - Мой нежный граф

Граф глубоко вздохнул, тяжело откинулся на спинку кресла и обратил к жене лишенное всякого выражения лицо.

— Начать с того, Кэролайн, что ты все предельно ясно объяснила, когда вышла за меня замуж, намереваясь аннулировать брак. Во-вторых, ты для меня ровным счетом ничего не значишь, потому что наши отношения строились на лжи, следовательно, этих отношений не существует и все, что произошло между нами за последние пять месяцев, сводится на нет. И наконец, леди Кэролайн, ваше будущее больше меня не касается. Пожинайте, что посеяли. — Он сощурился и понизил голос до резкого шепота. — Итак, есть ли у вас подозрения, что вы беременны моим ребенком?

Кэролайн смерила его испепеляющим взглядом.

— Я совершенно определенно не беременна вашим ребенком, лорд Уэймерт, и в эту минуту я рада этому как никогда.

Никак не отреагировав, Брент медленно вернул перо в чернильницу, повернул бумаги к Кэролайн и подвинул их в ее сторону.

— Я распорядился, чтобы вам каждый месяц высылали деньги на содержание…

— Ты просто хочешь сделать мне больно…

— …в количестве, которое я счел справедливым, — непоколебимо продолжал граф. — Я также оставил за вами право заводить любовников, когда вам будет угодно, равно как и сам буду заводить любовниц; этот пункт, однако, требует дополнительных пояснений.

— Пояснений? Это уже не укладывается ни в какие рамки! — возмущенно воскликнула Кэролайн.

Пропустив ее слова мимо ушей, граф подался вперед и уперся локтями в столешницу.

— Поскольку я спал с вами меньше месяца, шансов, что вы беременны, почти нет. Как бы там ни было, ребенка, которого вы родите в ближайшие восемь-десять месяцев, я буду считать своим и воспитывать соответственно. Ребенок, которого вы родите по истечении названного десятимесячного срока, будет на вашей и только на вашей ответственности. Вам понятны эти положения?

У Кэролайн отнялся язык. Она с отвращением и недоумением смотрела на мужчину, который всего три дня назад признавался, как ею дорожит, теперь своими словами и поведением ввергал ее в пучину страха и отчаяния.

Граф медленно поднялся.

— Поскольку вам, очевидно, не удается сразу воспринять суть моего вопроса, позвольте разъяснить. Милостиво позволяя вам учиться в Америке, к чему вы, по всей видимости, стремитесь уже достаточно давно, «вкладывая средства в ваши интересы», как умело сформулировал мой адвокат, не навлекая скандала ни на вашу, ни на свою семью грязным бракоразводным процессом, который, несомненно, стоил бы многих средств и усилий, я ставлю только два условия.

Брент перегнулся через стол, уперев кулаки в твердую дубовую крышку, и вновь без всякого выражения посмотрел в глаза жене.

— Во-первых, вы никогда больше не станете искать меня и просить больше денег. Того, что я буду вам высылать, более чем достаточно для женщины, которая вышла замуж обманным путем. Второе и самое главное условие нашего соглашения, Кэролайн, состоит в том, что, если ты беременна, ты вернешь мне моего законного ребенка в течение шести месяцев после его рождения. Я воспитаю его, как должно, а ты навсегда исчезнешь из его жизни.

— Это безумие, — пробормотала Кэролайн, хватаясь за складки платья.

Брент постучал пальцем по одному из листов.

— Я потратил все утро, чтобы изложить эти условия здесь. Ты должна подписать обе бумаги, одну для себя и одну для меня. — Подавшись вперед и понизив голос до хриплого шепота, он с вызовом бросил: — Если ты не подпишешь их, Кэролайн, то ничего не получишь. Выбирай: можешь отправиться в Америку, как намеревалась в день нашей свадьбы, с условием, что ты исчезнешь из моей жизни и отдашь мне моего ребенка, если носишь его, или отправляйся туда без всяких средств, кроме своего изворотливого ума и роскошного тела. Итак, все наконец прояснилось?

Кэролайн ошеломленно смотрела на него, своего мужа, сидевшего всего в пяти футах, который так бессердечно гнал ее прочь, будто она никогда ничего для него не значила. Гнев переполнял ее и рвался наружу, пульс ускорился от недоумения и шока, и все-таки с выдержкой, которой Кэролайн сама от себя не ожидала, она неторопливо подошла к столу, глядя Бренту прямо в глаза.

— Это наверняка незаконно, — процедила она и, наклонившись к графу, прошептала: — Я ничего не подпишу.

Брент покачал головой и окинул ее взглядом.

— Это не для меня, Кэролайн, это для тебя. Я ничем тебе не обязан, но, если ты хочешь жить в чужой стране хоть с каким-то намеком на достоинство, советую тебе как следует обдумать это соглашение.

Он уперся ладонями в стол и наклонился так близко, что Кэролайн ощутила тепло его кожи.

— С этой минуты я не желаю иметь с тобой ничего общего, но поскольку юридически ты по-прежнему останешься моей женой, твое обеспечение налагает определенные обязательства…

— Я не собственность, от которой можно избавиться по первому капризу! — в ярости выкрикнула Кэролайн.

У графа задергалась щека, но он не шевельнулся.

— Согласно закону, ты являешься моей собственностью.

Кэролайн знала, что должна сохранять спокойствие. Если Брент даст ей возможность объяснить, она заставит его образумиться.

Она выпрямилась и сказала:

— Я хочу остаться с тобой…

— Наглая ложь, Кэролайн. Ты никогда меня не хотела.

Впервые с тех пор, как Брент вошел в комнату, Кэролайн заметила эмоцию в его словах, произнесенных с горечью, почти грустно.

Она смягчила тон до нежной мольбы.

— Да, я не хотела тебя, когда мы поженились, но теперь ты мой муж, Брент, во всех отношениях. Я не хочу покидать тебя. Я нуждаюсь в тебе и Розалин.

Его глаза потемнели, как грозовые тучи.

— Я не игрушка, которой можно забавляться, когда тебе вздумается, Кэролайн, а Розалин моя дочь, и ты не имеешь к ней отношения. Твои желания теперь к делу не относятся.

Брент больше поразил ее своим высокомерием, чем словами. Кэролайн, однако, была готова к борьбе и не желала просто так сдаваться. Она решила прибегнуть к другому подходу, воззвать к логике графа.

— Похоже, вы забываете, милорд, что без меня у вас не было бы Мирамонта, — решительно и без лишних эмоций напомнила она. — Вы с моим отцом заключили соглашение и не можете заставить меня покинуть мой дом.

На секунду Брент нахмурил брови, потом его глаза широко распахнулись от внезапного понимания.

— Так вот что ты думала? Мирамонт всегда был моим, Кэролайн. Кузен не мог продать его. Я согласился жениться на тебе и взял тебя у отца как довесок в обмен на право купить у него девять лошадей, дорогая, вот и все. Как ни абсурдно, — язвительно улыбаясь, добавил он, — твой отец, милейший барон Сайзфорд, получил большую выгоду от нашей сделки, потому что избавился от тебя.