Кэтлин Вудивисс - Шанна

— Комедии! — Голос Шанны дрожал от волнения. — Значит, это комедия — то, что я избегаю помолвки с каким-нибудь маразматиком-графом или бароном? Что я хочу разделить жизнь с мужчиной, которого выберу сама? Что я хочу от жизни большего, чем имею сейчас? — В голосе ее зазвучала обвинительная нота. — Да вы смеетесь над моим желанием иметь хоть какую-то надежду на счастье!

— А вы уверены в том, что жизнь со мной не принесла бы вам счастья? — Рюарк пристально смотрел на нее в ожидании ответа.

— Стать женой раба! — скептически проговорила Шанна. — Да вы не смогли бы обеспечить меня и ночной рубашкой!

Рюарк нахмурился и, подумав, проговорил:

— Не все сразу. Придет время…

Шанна ухмыльнулась, почти оскалилась:

— Придет время, и вас повесят, и тогда-то уж я стану настоящей вдовой.

— Если я вас правильно понимаю, я должен оставить всякую надежду, — криво усмехнулся Рюарк. — Простите меня, мадам, если я по вашему примеру поищу для себя лучшей доли, чем та, которую обещает мне судьба.

— Вы выводите меня из себя своей бравадой! — Тон Шанны был резким, но она избегала встречаться с ним глазами. — Вы надоели мне своими разговорами. — Вздохнув, она откинулась на подушки и отвернулась от Рюарка.

— Ну, разумеется, миледи, — заговорил Рюарк преувеличенно учтиво. — Если вы будете так любезны, верните, пожалуйста, мои шляпу и рубаху. Я дорожу своей убогой одеждой. Ведь это единственное, что есть у Джона Рюарка.

Уязвленная Шанна вытащила из-под простыни и молча швырнула ему рубаху. Найти шляпу оказалось сложнее. Наконец она извлекла и ее, сильно помятую, и, метнув это подобие головного убора в сторону Рюарка, резко повернулась к нему спиной.

Рюарк на лету поймал шляпу и долго рассматривал ее расплющенную тулью, прежде чем прижать к груди в едва заметном поклоне.

— Я покидаю вас, миледи, — ухмыльнулся он, — и больше не буду докучать вам своими заботами.

Шанна лежала неподвижно, стараясь услышать какие-нибудь звуки, которыми должен был сопровождаться уход Рюарка. Наконец она перевернулась на спину, чтобы узнать, что его задержало, и, к своему удивлению, поняла, что, кроме нее, в комнате никого не было.

Шанна угрюмо всматривалась в пока еще густые тени. Она почувствовала боль в сердце, какую-то разъедавшую душу тоску. Внезапно ей захотелось вернуть Рюарка. Даже их бурные ссоры были приятнее окружившей ее пустоты. В мире не было счастья. Он был жестоким и холодным, лишенным тепла, которое могло бы растопить лед в ее сердце.

Губы ее задрожали, хлынули слезы. С жалобным стоном она зарылась лицом в подушку и разрыдалась, как ребенок, сжав кулаки и стараясь не думать о том, как она одинока.

— О Боже, — взмолилась она, чувствуя себя глубоко несчастной. — Прошу Тебя…

Но даже в молитве Шанна не могла назвать то, чего просила у Бога, и она просто жалобно шептала: «Прошу Тебя…».

Наконец, тряхнув головой, словно желая прогнать мрачные мысли, она сорвалась с кровати и схватила висевший в шкафу длинный белый пеньюар. Ее комнаты больше не могли быть для нее тихой гаванью, и Шанна, как бродячий призрак, прокралась в самые дальние углы отцовского дома в поисках хоть каких-то впечатлений, способных отвлечь ее взбудораженные мысли, но ни в одной погруженной во мрак комнате не нашла того, что ей было нужно. Она апатично спустилась по лестнице и, остановившись на пороге гостиной, увидела отца, просматривавшего деловые бумаги.

— Шанна? — В его голосе послышалось удивление. — Что с вами, дитя мое? Я уже собрался идти спать.

— Я хочу погулять по саду, папа, — тихо ответила Шанна, глядя на нахмурившегося отца. — Не ждите меня.

Орлан Траерн смотрел на дочь, пока она не вышла за дверь, а потом слушал, как она ступала босыми ногами по мраморному полу. Открылась и вновь закрылась входная дверь, и опять воцарилась полная тишина. Глубоко вздохнув, грузный Орлан тяжело поднялся с кресла и медленно пошел в свои апартаменты.

Шанна остановилась на окутанной ночным мраком лужайке. В разрывах между проплывавшими в небе облаками то и дело вспыхивали звезды, на короткое время появлялась луна, затем ее серебряный лик снова надолго скрывался из виду. Шанна бродила между деревьями, и повсюду ее преследовали низкий, чуть хриплый от страстного волнения голос и янтарные глаза. Она отошла довольно далеко от дома и, проходя мимо конюшен, услышала донесшееся из стойла ржание. Она пошла в темноте на этот звук, ступая своими миниатюрными стопами по росистой траве.

В конюшне горел свет. Подойдя к двери, она услышала тихий, ласковый голос Рюарка, успокаивавшего кобылу. Настроение у Шанны стало подниматься. Стоя в открытых воротах, она смотрела на его профиль, четко обрисованный в свете фонаря. Его темные брови сердито хмурились, а на твердой скуле от гнева играли желваки. Тонкие, ловкие пальцы обрабатывали ссадины кобылы такими же нежными прикосновениями, как те, на которые так часто случалось отвечать Шанне… Лошадь фыркала и фамильярно подталкивала мордой плечо Рюарка, а тот то и дело рассеянно поглаживал ее шелковистые ноздри.

— Подожди, Изабелла, — машинально уговаривал он ее, не отрываясь от работы.

Шанна удивилась тому, что он, оказывается, знает кличку лошади. Ведь она не говорила ему об этом.

— Откуда вам известно, что ее зовут Изабелла?

Рюарк выпрямился и несколько мгновений смотрел в сторону Шанны, привыкая к густой темноте. Он вытирал руки. Шанна шагнула вперед и почувствовала, что Рюарк ласкает ее взглядом так, словно она стоит перед ним обнаженная.

— Откуда известна кличка? — Он дождался кивка Шанны и пожал плечами. — От этого мальчишки, Илота.

— О… — В ее голосе уже не слышалось вызова.

Шанна огляделась, недоумевая, куда мог деться мальчик-конюх. Рюарк показал большим пальцем через плечо на кладовую для корма.

— Его обязанность — чистить стойла и ухаживать за лошадьми, а не лечить их. Я отправил его спать.

Шанна заложила руки за спину и снова принялась оглядывать стойла, не в силах встретиться с открытым взглядом Рюарка.

— Что это такое? — кивнула она в сторону деревянной миски с довольно неприятно пахнувшим варевом.

Рюарк проследил за ее взглядом. Ответ его был быстрым и кратким:

— Травы с ромом, в горячем сале. Очищает и заживляет раны.

— О… — еще тише отозвалась Шанна.

После затянувшейся паузы Рюарк вернулся к своему делу и, окунув палец в странную смесь, начал смазывать раны лошади. За его спиной, на высоком табурете, Шанна увидела расплющенный соломенный круг, еще недавно служивший ему шляпой. Взяв ее в руки, она уселась на табурет. Медленно поворачивая в руках пострадавший головной убор, Шанна проговорила: