Джуди Кэролайн - Ральф де Брикассар

— Теперь ты там долго не выживешь, — сухо заметил Ральф, — но дело даже не в этом. Я не могу сейчас туда поехать. Иди к себе, Вирджиния, иди к себе и успокойся. Я сам решу все свои проблемы, тебе не надо ни о чем волноваться. А сейчас я хочу остаться один.

Вирджиния не посмела спорить с мужем и тихонько прикрыла за собой дверь кабинета. Она убежала к себе в спальню, бросилась на кровать и расплакалась от обиды, нет, не на Ральфа и не на себя — на весь белый свет.

Оставшись один, Ральф поднялся с кресла и долго ходил по кабинету из угла в угол, пытаясь успокоиться. Он не обманывал Вирджинию, когда сказал ей, что его переживания вызваны не ее здоровьем. Врачи действительно сказали ему, что никакой угрозы сейчас нет, просто все осложнилось сильнейшей простудой, что и вызвало воспаление легких. Но попробуй убедить в этом Вирджинию, она вбила себе в голову, что в любой момент может умереть, и считает, что доктор Стинер тогда не ошибся, а просто не захотел говорить ей всей правды. Вирджиния настолько увлечена своим «предсмертным» состоянием, что не хочет думать ни о чем другом, но ведет она сейчас себя совсем не так, как тогда, два года назад, когда показала ему письмо от доктора Стинера и попросила жениться на ней. Он видел, что тогда на Сауресе она действительно наслаждалась жизнью и ему доставляло удовольствие смотреть на нее и, что греха таить, чувствовать себя волшебником, который способен продлевать жизнь. Ему было хорошо с ней тогда. Сначала, да, он пожалел ее, но потом по-настоящему привязался и сам переживал, думая, что ее дни сочтены. Но ведь Вирджиния была тогда другим человеком, милым, ласковым, настоящая лесная фея. «Лунный Свет», — Ральф усмехнулся, вспомнив, как он ее тогда называл. Тогда ей подходило это имя, но не сейчас… Сейчас, пожалуй, больше подходит «Пожирающий себя огонь». В последнее время Ральф уже не раз думал о том, что напрасно он отказался от предложения родственников и не посвятил свою жизнь Богу. Дяди так рассчитывали, что он продолжит их род священнослужителей. Теперь уже поздно, он потерял чистоту души и тела, зачем нужна Богу его грешная жизнь?

При воспоминании о своих родственниках Ральф нахмурился, и в его глазах опять появилось тревожное выражение. У его дяди Рональда де Брикассара случился сильнейший криз, и он вот уже несколько дней находился между жизнью и смертью. Сегодня врачи сказали, что появилась надежда на улучшение, но еще очень и очень слабая. Прилетел отец, собрались и другие родственники, и Ральф большую часть времени находился в доме дяди. Вирджиния ни о чем не знала, и он не хотел, чтобы она узнала о болезни дяди, иначе она внушит себе, что это не дядя Рональд, а она сама умирает от криза. Ральф присел на кресло и понуро опустил голову. Что ему делать? Он уже и не пишет сколько времени. Для того, чтобы писать о природе, надо жить в покое и согласии, хотя бы с самим собой. А он уже давно потерял душевное равновесие, хотя старается и не показывать этого. Он попал в ловушку, которую сам себе и поставил своим мягкосердечием и отзывчивостью на чужую боль. Ну что ж, такова, видно, его судьба, он должен нести свой крест до конца и постараться вывести Вирджинию из ее надуманного состояния опасности. Она предлагала поехать на Саурес. Может быть, так и надо сделать, но не сейчас. Надо подождать, когда поправится дядя Рональд, да и она сама должна окрепнуть после болезни. Он вспомнил, как сухо разговаривал с ней сегодня, и пожалел об этом. Она, конечно, напугана, надо снова помочь ей прийти в себя.

54

Вирджиния проснулась, едва забрезжил рассвет, и тем не менее чувствовала себя бодрой и вполне отдохнувшей. Подумывая уже было соскочить с постели, она вдруг вздрогнула, заметив рядом с собой мужа. Ральф был здесь… Впервые после болезни они провели ночь в одной постели. Как же крепко она спала! Конечно, это он защитил ее от страшных снов, кошмарных видений. Кто, кроме него, способен отвлечь ее от горечи и неприятностей? Кто, кроме него, может сделать ее счастливой? Когда Ральф прижимал Вирджинию к себе, она постоянно задавалась вопросом, не перешло ли то смутное наслаждение, которое изнуряло ее во время выздоровления, в новое чувство к мужу, какого она раньше к нему не испытывала. Вирджинии и раньше нравилась близость с Ральфом, но она вызывала в ней лишь тихое умиротворение. Во время болезни в ней проснулась жажда бурных наслаждений, всепоглощающего сексуального взрыва. В своих видениях она предавалась таким необузданным сексуальным оргиям, которые трудно было представить себе в реальности и уж тем более с Ральфом. При нем она стыдилась даже вспоминать о своих кошмарных видениях. Он был слишком чист для этого.

Предрассветная полутьма скрывала его прекрасные черты, и Вирджиния слышала лишь тихое дыхание мужа. Ральф спал спокойно, как ребенок, Вирджиния взволнованно смотрела на мужа, и два года, которые они прожили вместе, пронеслись в ее сознании, словно поток солнечного света. Только Ральф наполнял радостью ее жизнь все это время, заботясь о ней с такой теплотой и нежностью. «Получал ли он удовольствие от близости со мной?» — вдруг подумала Вирджиния. Как же раньше она не задумывалась над этим? Да, у них было особенное душевное взаимопонимание. А секс? Они никогда не занимались сексом как таковым, и их интимная жизнь была как бы продолжением душевной. Наверное, так и должно было быть, но сейчас Вирджинии казалось этого мало. Может быть, потому, что душевная связь утратилась, и она пыталась найти ей замену. «Чем женщина может удержать мужа?» — И неожиданно вспомнила она дурацкий вопрос дяди Роберта и передернулась. Она не собирается удерживать его насильно, он волен уйти от нее тогда, когда захочет, хотя Вирджиния не могла даже представить себе, что она будет делать, если это случится на самом деле, и почему-то была уверена, что этого никогда не произойдет. «Как много бед я могу натворить», — неожиданно подумала она и сама же удивилась своим мыслям. «Глупости, во всем мире для меня существует один только Ральф, и он никогда меня не оставит». Это убеждение было настолько сильным, что Вирджиния улыбнулась своим дурацким опасениям. Что бы ни случилось, Ральф никогда не будет страдать из-за нее. Какую нежность испытывала она к этому спящему ребенку-мужчине! Теперь она постарается сделать для него счастливым каждый день, каждую минуту, и так будет до конца. Вирджиния почувствовала, как внутри у нее опять все сжалось при мысли о конце, который мог наступить очень скоро, но постаралась не думать об этом. Сколько бы ни осталось ей жить, они пройдут весь путь вместе без подозрений и сомнений. Вирджиния ощущала в себе такой наплыв сил, такую бесконечную преданность, что будущее опять представилось ей легким и прекрасным. Все остальное глупости: и ее кошмарные видения, и то странное чувство, которое она испытала вчера с Кроузом. До сих пор Вирджиния жила и управляла только теми эмоциями, которые были оформлены в виде ясных и доступных истин. Уверенная в том, что она всегда может контролировать себя, женщина и не подозревала, что в ней спят силы, противиться которым она не сможет.