Шэна Эйби - Личные враги

«Я люблю тебя, — подумала Лорен. — Я хочу быть твоей».

Она чуть заметно шевельнулась — и Арион замер, словно оцепенев. Возле губ его легли горькие, напряженные складки.

— Что же мы делаем? — прошептал он.

Вместо ответа Лорен крепче притянула его к себе.

— Не надо, — пробормотал он, закрыв глаза, и мучительная гримаса исказила его лицо. — Подожди…

— Нет, — негромко, но твердо ответила она и прильнула к нему всем телом, ощутив меж бедер жаркую, упоительную и путающую твердость его мужского естества.

Арион, глухо застонав, вошел в нее.

У Лорен перехватило дыхание, когда сладкая, неведомая прежде боль обожгла ее. Как будто что-то вспыхнуло во влажной глубине ее естества.

Он остановился, так и не довершив начатое. Она вцепилась в его плечи, притянула его к себе, безмолвно моля и требуя продолжать.

— Что же… — начал Арион, но тут же оборвал себя, со свистом втянув воздух сквозь стиснутые зубы. В его широко раскрытых глазах металось смятение. Дрожащими пальцами он отвел с ее лица непослушный влажный локон. — Лорен… на поляне, в снегу — так нельзя. Это неправильно.

— Нет, правильно! — с силой выдохнула она.

Арион замер, не сводя с нее глаз. Он был так близко, что Лорен слышала частый, лихорадочный стук его сердца. Потом он отстранился от нее, приподнялся на вытянутых руках. Его била чуть заметная дрожь.

Что-то в нем изменилось неотвратимо. Взгляд его, прежде затуманенный страстью, теперь обрел горькую, трезвую ясность.

— Нет! — почти простонала Лорен, с ужасом осознав, что сейчас расплачется, как дитя.

— Я не могу, — покачав головой, тихо сказал Арион. — Так — не могу.

И, к безмерному разочарованию Лорен, он встал и отошел прочь, оставив ее одну — униженную, покинутую, дрожащую.

Лорен села, одернула платье и запахнула плащ.

— Это значило бы развязать войну, — тяжело проговорил Арион в пустоту.

Лорен промолчала.

— Это разлучило бы тебя с твоим кланом, родными, со всем, что тебе дорого, — продолжал он, все так же не глядя на нее. — Это погубило бы тебя.

— Мне все равно, — бросила она, не поднимая глаз.

— Неправда, — возразил Арион, повернувшись к ней. — Не пытайся мне лгать.

— Да наплевать мне! — яростно выкрикнула Лорен.

Арион серьезно и грустно смотрел на нее сверху вниз, почти неразличимый в призрачном свете звезд.

— А мне — нет, — сказал он. — Мне не наплевать.

Он шагнул к Лорен и, присев на корточки, легонько коснулся ладонью ее щеки. Она стиснула зубы, стараясь не морщиться, когда его пальцы задели оставленный Мердоком синяк.

— Зачем ты это сделала? — едва слышно, с болью спросил Арион. — Зачем прислала мне это письмо?

Лорен не разомкнула губ. Гордость не позволяла ей говорить. Арион вдруг помрачнел, глаза его жестко блеснули:

— Бог мой, да что это с твоим лицом? Ты выглядишь так, словно уже побывала в бою: синяки, царапины.

— Возьми меня в Элгайр, — перебила она. Арион тяжело вздохнул:

— Пойми, Лорен, какие бы чувства ты ко мне ни испытывала, они непременно поблекнут. Со временем. Сейчас в твоей памяти еще свежи дни нашего союза, сражений плечом к плечу, но, когда ты выйдешь замуж, обзаведешься детьми, все это останется в далеком, зыбком прошлом.

— Ты сказал, что любишь меня. Это ложь? — не отступала Лорен.

Он выпрямился, запрокинул голову к ночному небу.

— Да или нет?

— Нет, — почти со злостью признал Арион. — Я не лгал.

Одним гибким, порывистым движением Лорен поднялась на ноги.

— Тогда возьми меня в Элгайр. Позволь мне остаться с тобой. Или же увези меня с острова — в свой родовой замок, в Лондон, куда угодно. Я поеду с тобой, куда пожелаешь.

— Лорен, ты сама не знаешь, что говоришь.

— Нет, знаю! Я хочу быть с тобой, Арион Морган. И мне наплевать, правильно это или нет. И неважно, женишься ли ты на мне. Просто увези меня. Позволь мне остаться с тобой.

Он молчал, стиснув зубы и угрюмо глядя себе под ноги. Руки его дрожали.

Лорен коснулась ладонью его плеча.

— Арион, я хочу быть с тобой, и пусть будет что будет.

Он резко, почти гневно стряхнул ее руку.

— Не могу.

— Значит, ты солгал, что любишь меня. — В голосе Лорен был убийственный холод.

— Да нет же, черт побери! — Арион вдруг заключил ее в объятия, рывком притянул к себе. Губами он коснулся ее виска и тихо, безнадежно добавил: — Господь свидетель, никогда еще я не был так искренен. Я люблю тебя, моя прекрасная Лорен Макрай.

— Но тогда почему?

— Именно поэтому я и не могу увезти тебя. Не могу и не хочу. Я не погублю твоей жизни, Лорен. Никогда и ни за что. Ты мне слишком дорога.

Мужество, которое до сих пор питало силы Лорен, вдруг оставило ее. Девушка прижалась щекой к плечу Ариона, всем своим существом сознавая, что решения он не изменит. Мысль об этом вонзалась в ее сердце, точно острый нож… но она не заплачет. Нет, не заплачет.

— Мой дядя был жесток и безжалостен, — негромко, отрешенно говорил Арион. — Он думал лишь о том, как ублажить себя. Он довел до смерти собственную племянницу, бесстыдно измываясь над ней, подвергая нас обоих наказанию за малейшую провинность. После того как я освободил тебя, он впал в бешенство. Многие, слишком многие стали жертвами его ярости.

Он умолк, погрузившись в мрачные глубины своей памяти, безмерно далекий от Лорен. Он все так же крепко сжимал ее в объятиях, но думал о чем-то своем. Девушка вцепилась в его плащ, онемев от бессильного отчаяния.

— Я не смог спасти свою сестру, — уже тверже продолжал Арион, — но тебя я, господь свидетель, спасу. Я не буду таким, как Райдер. Я не поставлю свои желания превыше всего. Я не обреку тебя ради своей любви на мучения от угрызений совести. Нет, этого я не сделаю. Я слишком хорошо тебя знаю, любовь моя. Ты не хочешь войны. Ты не хочешь, чтобы из-за тебя гибли ни в чем не повинные люди. Для этого ты слишком добра и справедлива.

Лорен плакала, ненавидя себя за эти слезы, зажимая рот ладонью, чтобы не выдать рыданий, чтобы не закричать во весь голос:

«Нет, не надо! Не прогоняй меня! Не отдавай меня ему!»

— Для меня в этом мире нет ничего и никого дороже тебя, — мрачно продолжал Арион. — А потому — уходи. Ступай домой, Лорен. Возвращайся в Кейр.

Он разжал объятия, отстранил ее руки и отступил на шаг. Ночная тьма сомкнулась вокруг него, ледяная и безжалостная, как его слова. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но промолчал, повернулся и пошел по заснеженной поляне туда, где оставался его конь.

Лорен смотрела, как он уходит, слегка прихрамывая, как становится все меньше и меньше, пока ночь совсем не поглотила его, оставив лишь смутную, почти бесформенную тень. Потом и эта тень исчезла в сумраке леса.