Маргарет Барнс - Королевская постель

– Том ничего не знает о моем происхождении, – поспешил сказать Дикон.

– Пусть наши обязательства будут взаимными. Конечно, я ничего не скажу ни ему, ни моей сестре-болтушке. И, конечно, – если это то, чего вы боитесь, – я никогда ничего не скажу королю Генриху.

– Любой ярый сторонник Ланкастерского дома, узнавший правду, может захотеть избавиться от Дикона.

– Не исключено, что вы правы, госпожа Брум, – согласился Мойл, складывая бумаги и собираясь уходить, – поэтому залог его безопасности и вашего счастья – анонимность. Это я могу обещать вам. Хотя не могу обещать такой известности и такого признания, которых заслуживают его талант и мастерство.

Взявшись за руки, Дикон и Танзи смотрели, как Джон Мойл уходит. Все тревоги, связанные с отъездом, начнутся позже.

– «Бог поможет» – ведь я совсем случайно сказал это вчера, – вспомнил Дикон. – И воистину – Бог помог! Хотя я никак не мог предвидеть, каким именно способом!

– С тобой ведь всегда происходят самые невероятные события! – напомнила ему Танзи.

Кажется, теперь этого уже не будет, подумал Дикон. Мне предстоит, может быть, благополучная и даже счастливая жизнь, но вряд ли она будет наполнена интересными событиями. Наверное, это будет нелегко, и для этого потребуется большая выдержка. Но когда он вспомнил, от чего был вынужден отказаться лорд Лоуэлл, подумал, что его окружают замечательные люди и это прибавило ему сил.

Танзи, узнав о предстоящих переменах, увела Дикона в дом, и там сказала ему о том, что у них скоро будет ребенок. И Дикон как все тщеславные отцы подумал с надеждой о том, что в один прекрасный день его сын сможет воплотить все то, что не удалось сделать ему самому, все его нереализованные замыслы.

Глава 26

В Кенте стояла пора цветения яблонь, и дорожки брумовского сада были усыпаны белыми и розовыми лепестками, а воздух был напоен медовым ароматом.

Танзи сидела за прялкой у самых дверей, ведущих в дом, а ее маленький сын скакал на деревянной лошадке, направляясь к воротам.

– У тебя самая лучшая в мире резная лошадка, Робин, – сказала она мальчику.

Растрепанный трехлетний всадник радостно кивнул.

– Моя дорогая лошадка! Ее сделал Дик-Дик, – с гордостью сообщил он матери, не будучи еще в состоянии правильно произнести отцовское имя.

– Пожалуйста, скачи на своей лошадке в дом, где работает Дик-Дик, и позови его обедать, – сказала Танзи.

И когда мальчик поскакал галопом, не обращая внимания на то, что по дороге несколько раз упал, она обернулась и крикнула в открытую дверь деревенской девушке, которая накрывала стол:

– Мастер скоро придет!

В данном случае слово «мастер» относилось к Дикону, работавшему с дюжиной строителей, среди которых были и плотники, и черепичники, и стекольщики.

Со своего места Танзи прекрасно видела в другом конце большого двора лужайку и террасу, ведущую в хозяйский дом. Позади того крыла старого дома, который решено было сохранить, строился новый флигель. Она видела, как ее муж в окружении группы помощников, делает какие-то замеры, и в ту же секунду увидела сэра Джона, который присоединился к ним, что-то говоря и жестикулируя. Джон Мойл сравнительно недавно унаследовал и титул, и оба дома.

Танзи не имела ни малейшего понятия о том, что именно они обсуждают, но, как всегда, производили впечатление людей, увлеченных и прекрасно понимающих друг друга. Неожиданно один из рабочих увидел Робина, который пытался добраться до них на своем прекрасном, непокорном скакуне, и стал подбадривать мальчика веселыми дружескими приветствиями. Когда малыш упал в очередной раз, принимая все это за увлекательную игру, отец подскочил к нему и поднял на руки.

Танзи не могла представить себе, что Дикон понял из ее поручения, переданного сыном с помощью весьма скудного словарного запаса, но она громко рассмеялась, думая о том, как хороша жизнь и как она счастлива.

Ярко сияло солнце, был прекрасный, безоблачный день раннего лета, и в ее душе было так же ясно и безоблачно. Она жила в доме, построенном для нее и по ее вкусу. Муж работал с видимым удовольствием, сын рос сильным и здоровым, и вся их семья, казалось, стала неотъемлемой частью иствеллского поместья. Всего лишь несколько дней назад Том и Эми, поженившиеся с согласия ее брата, гостили в имении, и богатая наследница семьи Друри, ставшая леди Мойл, не только не косилась на Тома из-за его простого происхождения, но не скрывала того, что очарована им.

Будем надеяться, что, как и у нас, у них тоже все плохое позади, подумала Танзи. Ее муж шел к дому по дорожке, неся в руках свои бесценные чертежи, волосы его были покрыты пылью и мелкими кусочками камня, а в глазах – как всегда, когда он видел ее, – светилась радость.

– А где Робин? – спросила она с тревогой.

– Ему лечат нос, – ответил Дикон, останавливаясь возле стены, чтобы вытереть пот со лба. – Лошадка плохо воспитана и снова сбросила его. Вот леди Мойл и пришлось утешать Робина. Мне иногда кажется, что, будь он их собственным сыном, они вряд ли больше с ним нянчились.

– У них скоро будет ребенок, и если родится мальчик, они хотят назвать его Томасом, – сказала Танзи. – Как продвигается часовня?

– Превосходно. Сегодня утром мы поставили на место резные фрагменты алтаря. Те самые, над которыми я работал. И хотя это всего лишь маленькая, семейная часовня, мне кажется, когда она будет достроена, то сможет соперничать с любой часовней в стране.

Она сразу же поняла, о какой часовне он думает.

– Никто не мешает тебе делать то, что ты хочешь?

– Я абсолютно свободен и все время работал с радостью. Особенно когда у меня в руках был этот прекрасный камень из Кана. В Вестминстерской часовне я был бы только исполнителем, мне вряд ли удалось бы реализовать свои идеи. А здесь…

Дикон внезапно замолчал и, резко повернувшись, сел на низкую садовую стену, словно какая-то невысказанная мысль неожиданно нарушила его хорошее настроение.

– Мойлы довольны твоей работой, да? – спросила Танзи, удивленная полусердитым, полунасмешливым выражением его лица.

– Настолько довольны, что даже уговорили Тюдора приехать к ним на обед на следующей неделе, когда он поедет в Дувр инспектировать новые фортификационные сооружения. Леди Мойл желает, чтобы он также проинспектировал и новую часовню!

Танзи вскочила со стула, при этом шерсть, с которой она возилась, обвилась вокруг нее.

– Король Генрих будет здесь?! О, Дикон, мы должны этого остерегаться! Ведь вполне возможно, что он захочет увидеть главного строителя и…

– Его визит – очень большая честь для сэра Джона, и ты сама понимаешь, что я ничего не могу поделать…