Кристина Додд - Под шотландским пледом

Она смотрела на него с удивлением; он хорош собой, порядочен, добр, его слова вызывали у нее сомнение – но будь она проклята, если скажет ему истинную причину своего отказа.

– Я ничего не знаю о вашей семье.

– Значит, вас беспокоит то, что меня воспитывала сестра, а она сделала это, конечно, не так хорошо, как сделали бы родители. Но все же уверяю вас – она нежно любила меня и хорошо учила, У меня манеры и нравственные понятия человека, которого вырастил строгий отец.

– Это я знаю, потому что у нас в Шотландском нагорье человека ценят по характеру, а не по происхождению, – гордо сказала она.

Он отвёл руку от лица и уставился в потолок.

– Вот как? И как же вы оцениваете мой характер?

Она сглотнула.

– Вы сказали, что хотите жениться на мне, но я знала, что это не так… вы просто увлечены.

Повернув голову, Хэдден окинул ее внимательным взглядом:

– Вот как.

Она еще немного отодвинулась от него, жалея, что не может промчаться вниз по лестнице, выскочить за дверь и спрятаться от этого загадочного, понимающего взгляда. Ей не нравилось сочетание напряженности и беспечности, которую представлял собой этот человек. Это вызывало у нее неуверенность в себе и в своей власти над ним. Она не привыкла чувствовать себя таким образом – нервозно, точно лошадь, которую выезжают. Во-первых, она леди, во-вторых, привыкла руководить.

Но почему же тогда сердце у нее бьется как-то слишком быстро? Почему перехватывает дыхание, а на лбу выступил легкий пот? Не потому ли, что она боится, как бы он не заставил сказать правду? А ведь даже сама с собой она притворялась, что этой правды не существует.

И Андра умышленно, уже в который раз за эти месяцы, обратила свои мысли к делам и обязанностям. Но думать об этом сейчас она не могла, поэтому оглядела комнату. В конце концов, хозяйка должна оценить, как поработала ее прислуга.

В комнате не осталось никаких следов пыли. Доски пола, старые и потрескавшиеся, были вымыты. Оконные стекла блестели, оба окна были слегка приоткрыты, чтобы дать допуск свежему воздуху. Паутина больше не висела по углам. В комнате стояла ненужная или негодная мебель – стул с ободранной обивкой, скамья, высокий старый стол-подставка для лампы.

Со всего замка собрали сундуки и подняли сюда, наверх, и Андра скривилась, представив себе, как ворчали при этом слуги. Но ей больше, чем кому-либо, была известна тщетность споров с Саймой, когда та приступала к выполнению своего замысла, а эта комната была действительно просторной и светлой. Наверное, Сайма права. Наверное, памятные фамильные вещи нужно хранить именно здесь.

Андра не очень много знала о мужчинах и мужских желаниях, но при виде грубого пристального взгляда Хэддена у нее возникло ощущение, что следует поспешить с пледом, иначе придется отбиваться.

Раньше такого не было. Нет, в прошлый раз, когда он приезжал сюда, в роли соблазнительницы выступила она, и роль ей удалась, потому что еще не настало утро, а он уже предложил ей выйти за него замуж.

Проснувшись, она обнаружила, что он смотрит на нее с необычным блеском в глазах.

– Андра. – Ласковым прикосновением пальца он отвел волосы с ее лица. – Вы женщина, которую я люблю. Прошу вас, выходите за меня замуж.

Черт бы его побрал! Зачем он привнес реальность в ее фантазии? И черт бы побрал ее саму за то, что захотелось закричать, как испуганному ребенку, когда он сделал ей предложение.

И теперь она несколько раз сглотнула, стараясь побороть почти такой же страх.

– Плед. Сайма сказала, что он в сундуке. Давайте посмотрим его, пока не стемнело.

– В сундуке? – Он окинул взглядом пять сундуков, стоявших в ряд; некоторые были настолько древними, что треснули по стыкам. – В котором именно?

Неужели нужно до такой степени все усложнять? И неужели Сайма не могла высказаться немного точнее?

– Поищите.

– А я узнаю, что это плед Макнахтанов, когда увижу его?

Он прав, с неудовольствием согласилась она. Конечно, придется помочь ему отыскать этот свадебный плед, после чего можно будет с чистой совестью отправить настырного гостя на все четыре стороны.

– Я помогу вам.

Из его груди вырвался какой-то звук – не то смех, не то ропот; скорее всего ворчание.

Поднявшись с пола, она обнаружила, что колени у нее все еще дрожат, но цель – показать ему этот несчастный плед и избавиться от непрошеной близости – помогла ей укрепиться.

– Можете не искать, если вы такой лентяй. Я сама поищу.

Она направилась к сундуку, стоявшему дальше всех, и Хэдден пошел за ней.

– Нет. – Она протянула руку, чтобы остановить его, потом быстро опустила ее, чтобы он не заметил, что рука у нее дрожит. – Мне будет удобнее, если вы не будете стоять у меня над душой.

Остановившись, он сказал:

– Вы, как всегда, любезны, леди Андра.

Любезна? Любезность ей ни к чему. Ее заботит только скорость. Она посмотрела в окно. Стоял июль, в Шотландии это разгар лета. До девяти у них есть два часа солнечного света.

Но сундуки были широкие и глубокие, все пять заполнены историей Макнахтанов, и, опускаясь на колени перед первым сундуком, Андра поняла, что лелеемая ею надежда найти здесь плед безумна.

Тем не менее Андра затаила дыхание, подняв крышку и сняв первый слой – простую бумагу, которую положили сверху, чтобы защитить содержимое от пыли. Под бумагой лежали пледы, множество пледов, и на мгновение Андра позволила себе погрузиться в запах старых тканей и старых воспоминаний.

Потом, когда Хэдден подошел к ней, она вынула эти аккуратно сложенные пледы. Плед Макаллистеров, плед Макниллов, плед Россов. Пледы всех тех семей, женщины которых в то или иное время выходили замуж за мужчин из рода Макнахтанов.

Но пледов Макнахтанов здесь не было.

Она осторожно положила пледы обратно и покрыла их бумагой.

Потом откуда-то издали до нее донесся какой-то глухой жуткий звук… Обернувшись, Андра спросила:

– Что это?

– Ваши мыши. – Хэдден стоял у высокого стола с таким хмурым видом, словно местонахождение этого стола вызывало у него раздражение.

Она напрягла слух, но больше ничего не услышала. Блуждающий ветерок взъерошил ей волосы, и Андра успокоилась. Ну конечно. Это слуги разговаривают внизу, на дворе.

Она подошла ко второму сундуку, а за спиной у нее Хэдден протащил что-то по полу. Мужчины любят переставлять мебель по-своему. Пусть себе – лишь бы не болтался рядом с ней.

Шум прекратился, и ей стало не по себе. Оглянувшись, она увидела Хэддена. Он стоял слишком близко, чтобы она могла чувствовать себя спокойно, и она сердито посмотрела на него.

Он ответил ей таким же сердитым взглядом, потом круто повернулся, а когда она подняла крышку сундука, то услышала, что по полу опять что-то протащили.