Джиллиан Брэдшоу - Сердце рыцаря

Мари не думала, что заснет: ведь ей не терпелось выйти из леса, особенно после встречи с волком. Но утомление, которое она тщетно старалась побороть, охватило ее, и очень скоро у нее закрылись глаза. Под одеялом.из солнечных лучей она свернулась на мху и заснула.

Она спала, считая, что бодрствует. Лежа на мху на солнцепеке, она увидела, что волк вернулся. Его губы по-прежнему раздвигала нахальная улыбка, красный язык свесился. Он проскальзывал через молодые ростки папоротника и, приближаясь, становился крупнее, тяжелее, менял форму. А потом он поднялся на задние лапы, и Мари увидела, что это – мужчина, похожий на волка дикарь. Он был обнажен, но его тело покрывали длинные волосы, похожие на кабанью щетину. Его ногти закручивались в желтые когти, а зубы были клыками, обнаженными в такой же волчьей ухмылке. Его член был красным и торчал. Мари попыталась вскрикнуть, убежать – но не смогла пошевелиться. Он подошел ближе. Теперь щетина на его теле превратилась в грубую пеньковую мешковину, залатанную шкурами, а свою волчью кожу он надел как плащ с капюшоном. Он навис над ней, продолжая ухмыляться, а потом повернулся и заговорил с двумя другими, появившимися рядом с ним. Его грубый голос произносил слова, которые ей не удавалось понять.

Мари резко распахнула глаза, испуганно посмотрела вверх – и обнаружила, что этот мужчина действительно здесь.

Мужчина расхохотался и что-то ей сказал.

Она все еще ничего не понимала, но теперь ей стало ясно почему: он говорил по-бретонски. Она узнала этот язык, хотя сама им не владела. В Шаландри даже крестьяне говорили по-французски.

Мужчина сказал что-то еще и протянул ей руку, чтобы помочь встать.

Мари села, глядя на протянутую руку, на самого мужчину, а потом на двух его спутников, которые стояли чуть в стороне, опираясь на свои короткие луки, и ухмылялись. Это были грубые, довольно молодые мужчины, одетые в старые куртки и штаны, залатанные кусками шкуры из ее сна. На том, что стоял ближе всех, действительно был плащ из волчьей шкуры, но она оказалась старой, облезшей, плохо обработанной. Мари вернулась в реальность, ослабев от чувства облегчения. Это всего лишь дровосеки или свинопасы, простые крестьяне, оказавшиеся в лесу по своей надобности. Она увидела их сквозь сон, и Волчья Шкура слился с тем волком, которого она видела в кошмаре. Но облегчение тут же сменилось тревогой: она спала, но сколько?

Мари посмотрела на небо и увидела, что солнце уже стоит низко и его лучи косо падают сквозь листву. Она вскочила, но неуверенно закачалась на босых ногах.

– Мне очень жаль, любезный, я не говорю по-бретонски, – сказала она человеку в волчьей шкуре. – Но если ты поможешь мне выйти из леса до вечера, я буду благодарна.

Один из двух дровосеков рассмеялся и что-то сказал. Волчья Шкура пожал плечами и ответил ему. Он поймал Мари за рукав.

– Нан галлек, – сказал он и снова ухмыльнулся.

Это она поняла: «Нет французского». Она брезгливо высвободила свою руку – его пальцы и одежда были ужасно грязными.

– Я хочу выйти из леса, – медленно повторила она, а потом указала рукой сначала на деревья вокруг них, а потом на восток. – Выйти отсюда. Лес Броселианд – нет, нан. – Она потянулась к кошелю, висевшему у нее на поясе. – Вот, – сказала она, достав оттуда монету, – Я заплачу тебе за труд.

Волчья Шкура присвистнул и взял монету. Тот, который смеялся, сказал еще что-то – пошутил, потому что они все засмеялись. К ее ужасу, Волчья Шкура протянул руку и схватил ее кошель, подвешенный к поясу. Мари удержала его рукой.

– Нет! – сердито воскликнула она. – Сначала отведите меня в монастырь Святого Михаила. Там вы сможете получить все деньги, какие у меня есть.

– Монастырь! – повторил Шутник. – И-эх, религез!

Он произнес очередную шутку, которую остальные двое сочли еще более смешной.

Волчья Шкура схватил руку Мари и решительно оттянул ее от кошеля. Она сердито запротестовала и стукнула его по руке. Тем временем Шутник зашел ей за спину, поймал одну руку, потом вторую – и завел их ей за спину. Боль была потрясающей. Волчья Шкура хладнокровно развязал ее пояс, снял с него кошель и с удовольствием взвесил на ладони.

– Вор! – крикнула Мари с гневным изумлением.

С ней никогда не случалось ничего такого, что приготовило бы ее к грубому лесному разбою. Она стала вырывать руки, и Шутник резко завел их вверх, усмирив ее новой вспышкой боли. Она застыла на месте, моргая и давясь негодованием. Что ей делать без денег? Как она теперь попадет домой?

Третий дровосек – она мысленно назвала его Богач – подставил ладони, и Волчья Шкура высыпал в них содержимое ее кошеля. Он взвесил монеты, перебрал их и что-то сказал – видимо, назвал сумму. Остальные двое удовлетворенно хмыкнули. Шутник показал на Мари и снова пошутил. На этот раз Волчья Шкура не рассмеялся. Он только улыбнулся, что-то дружелюбно сказал Мари и ущипнул ее за щеку. Его жизнерадостность была еще хуже его воровства, и Мари могла только молча сверкать глазами. Волчья Шкура добавил еще что-то, а потом развязал ее головную повязку и стянул с нее. Он погладил заплетенные в косы волосы, медленно провел пальцами по щеке и шее, а потом улыбнулся.

– Кер, – проговорил он почти ласково.

Только теперь Мари поняла, что ей нужно бояться чего-то похуже грабежа. Она отпрянула, ужасаясь и не веря происходящему, а потом ахнула, когда ее движение отозвалось болью в руках.

– Нет! – сказала она, отчаянно мотая головой. – Нан. Нет, вы не понимаете. Я – аристократка, благородия послушница. Моя семья заплатит за меня выкуп!

Говоря это, она вдруг поняла, что даже если бы это их заинтересовало, она не похожа на знатную даму. Конечно, она одета по-монастырски, но в ее одежде нет ничего необычного: любая женщина могла бы надеть простое черное платье и белую головную повязку. И если уж на то пошло, для того чтобы жить в монастыре, не обязательно иметь призвание свыше. То, что ее платье сшито из хорошей материи, не слишком заметно: оно покрыто кусочками коры и мха и подоткнуто над босыми ногами. Эти мужчины наверняка принимают ее за крестьяночку, возможно – за послушницу, которая убежала отдохнуть, а теперь хочет вернуться на работу. Они нашли ее одну в лесу. Она явно не пасет свиней, не ломает хворост, не собирает травы – не делает никакой черной работы. Й если трое грубых здоровых молодых мужчин наткнутся в пустынном месте на отбившуюся от рук бесчестную девчонку, то чего от них можно ждать?

Волчья Шкура сжал ее голову обеими руками и жадно поцеловал. У него изо рта воняло, язык был склизким. Она с ошеломляющей ясностью вспомнила смертное ложе матери и холодную слизь на коже своей мертвой новорожденной сестренки. И как только он оторвал от нее свой рот, она завопила как можно громче.