Барбара Картленд - Сердце подскажет

Генерал слегка поколебался и сказал:

— Двадцать гиней[1]!

— Двадцать гиней! — вскричал лорд Элванли. — Бог мой, но это уж слишком!

— Ничуть, — ответил генерал. — Вы не хуже меня знаете, что ни один из джентльменов не пожалеет десяти гиней на хорошенькую жрицу Венеры из салона мадам Хэйес. — Он помолчал и лукаво добавил: — А недавно я случайно узнал, что так называемые «девственницы» стоят в салоне мадам двадцать гиней.

— Не намного больше, чем эти жадные «ночные бабочки», которые грабили наши лагеря в Португалии, не правда ли, генерал? — заметил один из джентльменов.

Сэр Александр проигнорировал эту реплику и продолжил, обращаясь к лорду Элванли:

— Я полагаю, что удовольствие от обеда, которое ожидает нас завтра, намного превосходит все, что могут предложить эти дамы!

Лорд Элванли расхохотался.

— Черт побери, дядя Алекс, ваши аргументы неоспоримы! Я не осмелился бы скрестить свою шпагу с вашей.

— Надеюсь, что нет, — серьезно сказал генерал.

— Это будет мужская вечеринка? — вмешался лорд Сефтон.

— Конечно, это же очевидно, — ответил Элванли. — Какая женщина способна оценить хорошую еду?

— Именно поэтому вы никогда не были женаты? — спросил его приятель.

— О, это только одна из причин, — объяснил лорд Элванли. — Во-первых, завести жену мне не позволяли средства, а во-вторых, хорошая еда привлекает меня намного больше!

— Французы говорят, что существует только одно дело, которое можно делать три раза в день и которое никогда не надоедает! — заметил лорд Плимут.

— От всех этих разговоров о еде я проголодался, — сказал лорд Сефтон. — Но сегодня я собираюсь проявить умеренность и поберечь силы на завтра. — Он улыбнулся генералу и добавил: — Как вы полагаете, сможет ваш повар обеспечить нам завтра тридцать шесть блюд, как когда-то Карэм в королевской резиденции в Брайтоне?

— Господи, надеюсь, что нет! — опередил генерала с ответом лорд Элванли. — После этого я был болен целую неделю! Мой живот раздулся, как у регента!

— Вы с каждым днем становитесь все больше похожи на него, — поддразнил его лорд Сефтон. — Но вы должны признать, что, как бы он ни был толст, он настоящий гурман. Держу пари, что на следующий день вы прекрасно себя чувствовали и были готовы вечером снова съесть обед из тридцати шести блюд!

— Я покажу вам свои способности завтра вечером, — пообещал лорд Элванли. — Пойдемте, Сефтон, пока вы еще не слишком напились и можете держать перо, запишем условия нашего пари.

И они вышли из гостиной.

Генерал смотрел им вслед с легкой насмешливой улыбкой: пока события развивались строго по плану.

В то же время он беспокоился, что блестящая идея Араминты может иметь и неприятные последствия, хотя ей терять нечего, а двадцать гиней стоят некоторого риска.

«Конечно, ей будет неприятно работать на кухне у маркиза Уэйна, — думал сэр Александр, — но ведь никто не будет знать, кто она такая на самом деле, и маловероятно, что она встретится с самим маркизом».

Генерал прекрасно понимал: все предполагают, что его повар — мужчина. Он произвел такое впечатление вполне сознательно. Никому бы и в голову не пришло, что повар может оказаться женщиной.

Женская стряпня ценилась очень низко и вызывала презрение в лондонском высшем свете.

В провинции, в некоторых больших имениях были женщины-кухарки, работавшие много лет и начинавшие посудомойками, а заканчивающие домоправительницами с непререкаемым авторитетом.

Но в высших кругах Лондона на кухне могли творить если не французские повара, то, по крайней мере, повара, обучавшиеся во Франции и усвоившие французский акцент.

«Ну что ж, я сделал то, о чем просила меня Араминта», — сказал себе генерал, устраиваясь в своем любимом кресле.

Но беспокойство не оставляло его.

Глава вторая

— Как у тебя дела? — спросила Каро.

Араминта взглянула на сестру с другого конца стола, где она сидела, обложившись бумагами и записными книжками. Перед ней стоял старинный письменный прибор.

Отложив на подставку у чернильницы перо куропатки, девушка ответила:

— Я уже решила, что приготовлю завтра для маркиза и его гостей. Вопрос только в том, сможем ли мы с Ханной найти все нужное на рынке Ковент-Гарден.

— Говорят, что это лучший рынок в мире, — сказала Каро.

— Папа бы с тобой не согласился, — улыбнулась Араминта. — Он считал, что французские рынки лучше во всех отношениях.

— Но ведь все зависит от меню, — рассудительно заметила Каро.

Она протянула сестре листок бумаги:

— Я только что нашла это среди папиных рецептов. Здесь описан один из обедов императора Наполеона в Африке, который состоял из черепахового супа, дикобраза, газели, седла вепря, котлет из антилопы и жареных страусов в гранатовом желе.

Араминта рассмеялась.

— Я не собираюсь готовить такие экзотические блюда! Здесь все папины рецепты?

— Я привезла их в Лондон, — ответила сестра, — потому что думала, что, если у нас с тобой будет свободное время, мы сможем составить поваренную книгу.

— Каро! А ведь это прекрасная идея! — воскликнула Араминта. — Почему мне самой это никогда не приходило в голову?

— Я уже давно думаю об этом. Я хорошо помню, что папа всегда говорил о кулинарных рецептах в книге миссис Ханны Гласс.

— Он говорил, что ее «Простые блюда без особого труда» действительно просты и большинство ее рецептов без особого труда можно не использовать, — рассмеялась Араминта.

— Если хочешь, я сделаю к обеду сахарные фигурки, и здесь мне очень пригодится рецепт из ее книги.

— Ты делаешь их намного лучше меня, — обрадовалась Араминта. — Папа всегда говорил, что твои сахарные корзинки — лучший из десертов, который он когда-либо пробовал.

Каро покраснела от удовольствия.

Она была очень хорошенькой, но ее красота была совсем другого плана, чем у сестры.

Обе они были блондинками, но в лице Араминты, формой напоминающем сердце, была какая-то одухотворенность, в то время как Каро всегда смеялась, показывая милые ямочки на нежно-розовых щечках.

Черты обеих сестер были аристократичными, но каждому, кто видел Каро, хотелось смеяться вместе с ней.

Араминта же была копией своей матери. Точно такой увидел будущую супругу сэр Джилберт Синклер, и эта любовь, вспыхнувшая с первого взгляда, продлилась до его последнего вздоха.

Но в данный момент гладкий лоб Араминты был нахмурен.

— Очень важно, чтобы завтрашний обед удался, Каро, иначе мне больше не предложат работу, — вздохнула она, — и мы не сможем помочь Гарри.