Мэдлин Хантер - Неисправимый грешник

– Ваша щедрость поставила под вопрос ваше будущее?

– Я раздавала отнюдь не все, что имею, однако доста­точно много для того, чтобы Грегори решил, что это безот­ветственно. Однако мне остается довольно для того, чтобы жить очень комфортно. Я совершеннолетний человек и не­зависимая женщина. Он не является моим опекуном и не имеет права вмешиваться в мою жизнь. Он говорит, что он самый близкий друг семьи и должен быть уверен, что я получаю необходимую опеку и внимание.

– Куда он привез вас после того, как встретил в Дувре?

– В одно из своих имений в Эссексе.

– Вы пришли сюда пешком из Эссекса?

– Мы путешествовали. Грегори не говорил, куда он меня везет, но я думаю, что это одно из тех заведений неда­леко от моря, в которые некоторые семьи помещают своих проблемных родственников. Я поняла, что мы находимся в Суссексе, и убежала, надеясь разыскать Леклера.

Да, Верджил был бы грозным противником, если его на­травить на Грегори Фартингстоуна.

– Я не помешанная, – пробормотала она, глядя на свои руки и напряженно переплетенные пальцы. – Нельзя го­ворить о невменяемости, если человек тратит деньги на то, чтобы помочь людям. Если бы я потратила все деньги на бальные платья и бриллианты, никто бы не стал подвергать мои умственные способности сомнению.

Ей следовало делать и то, и другое. Если бы она поку­пала платья и бриллианты, она оказалась бы вне подозре­ний. А ее пренебрежение обществом и отказ от замужества стали причиной возникших подозрений.

Флер продолжала смотреть невидящим взглядом на свои переплетенные пальцы. У Данте сложилось впечатление, что ей есть что рассказать еще, но она решает, стоит ли это делать.

Флер дала объяснения, которые обязана была ему пре­доставить. Он не оказывал на нее давления и не требовал дополнительной информации, но надеялся, что она про­должит рассказ.

– Есть кое-что еще, – сказала она наконец. – Поза­прошлой ночью мы остановились в гостинице. Как это сложилось со времени Дувра, он запер меня в спальне после ужина. Он не обратил внимания на то, что часть стены была разобрана для устройства гардероба. Когда я открыла дверь гардероба, услышала приглушенный разговор в комнате Грегори. Было уже поздно, но там находился другой муж­чина. И разговаривали они, я полагаю, обо мне.

– А разве это не было очевидно?

– Поначалу я думала, что они говорят о какой-то вещи, а не о человеке. Понимаете, мужчина предлагал купить эту вещь. Лишь несколько позже я поняла, что речь может идти обо мне.

Сейчас она выглядела несколько странной и напоми­нала тех, кто вечно считает, что все устраивают против них заговоры.

– Флер, но Фартингстоун не может продать вас. Если он поступит так, какой прок от этого покупателю? Ведь вы же сами сказали, что вы независимая женщина зрелого воз­раста.

–Да, законным образом он не может меня продать. Од­нако же он и лишать меня свободы не может, тем не менее сделал это. «Все будет позади, когда она поймет, что про­изошло, и будет гораздо счастливее, – сказал мужчина. – Если же она начнет сопротивляться, мы упрячем ее в сумасшедший дом». Я не знаю, Данте, как считаете вы, но, похоже, речь шла о моем насильственном замужестве. Ра­зумеется, ради моего же блага. Чтобы кто-то имел право опекать меня.

–Ловко придумано, чтобы все ваше состояние не ушло.

– Я никогда не любила Грегори. И не понимала, почему мать вышла за него замуж после смерти отца. Он пола­гает, что я должна считаться с его мнением, но он не отец мне, мы не кровные родственники. Я не удивлюсь, если после этого замужества он и тот мужчина намерены поде­лить между собой то, что я имею.

– Предположим, что они говорили о вас. Вы этого не знаете. – Для женщины в здравом уме она рассказала весь­ма странную историю.

Флер нахмурилась, размышляя над сказанным.

– Наверное. Но это заставило меня решиться на бег­ство. Грегори следил за тем, чтобы у меня не было денег. В его усадьбе и в дороге за мной бдительно наблюдали. Сбежать было очень непросто. Но мысль о том, что меня могут принудить к замужеству, придала мне храбрости. Я могла вынести заточение, но не замужество.

– Естественно. Тут он зашел слишком далеко.

– На другой вечер я вылезла из своего окна, спустилась на землю и убежала. Я украла ту одежду и оставила свою в счет оплаты. Возле таверны обменяла кольцо на пистолет. И после этого побежала. Должно быть, мы были милях в десяти от этого места. Когда вы выстрелили в меня и я упала, подумала, что это от изнеможения.

После окончания рассказа Флер в комнате установи­лась какая-то умиротворенная тишина, словно эта откро­венность разогнала ее страхи.

Данте поднялся и подошел к окну. По какой-то причи­не она выбрала путь, отличающийся от других. У мужчин подобные причуды приемлемы. Но решительный Грегори Фартингстоун может представить дело так, что это убедит судью в необходимости лишить женщину независимости.

– Я попрошу вас об услуге, Данте. – Она выглядела та­кой беспомощной и хрупкой, на этой кровати! Маленькой и одинокой. – Когда Леклер вернется, пожалуйста, расска­жите ему. Возможно, он найдет меня, чтобы увидеть, все ли закончилось благополучно.

– Разумеется, Флер, но до этого не дойдет. Правильно вы поняли тот разговор или нет, но он не имеет права дер­жать вас в заключении. Уж коль скоро вы рискнули убе­жать, нам следует позаботиться о том, чтобы вы не оказа­лись там снова.

– Поскольку меня здесь видели, Грегори узнает, где я нахожусь. Я уже сейчас ожидаю стука колес кареты.

– Если вы услышите приближение кареты, не думайте, что это Грегори. Я послал своего управляющего за своей сестрой Шарлоттой и Дэниелом Сент-Джоном. Они находятся в Брайтоне и должны прибыть сюда после полудня.

В ее глазах засветилось некое подобие надежды. Она расслабилась на подушках.

– Вы еще вчера решили это сделать? Вы так добры, Данте.

– Вздор. Я поступаю так всякий раз, когда попадаю из пистолета женщине в ягодицу. Вы отдыхайте сейчас. Я спущусь вниз и позабочусь о еде для вас. И не надо беспоко­иться.

Однако, несмотря на ободряющие слова, он не был столь уж уверен в благополучном исходе. Шарлотте и Сент-Джону лучше бы не задерживаться в Брайтоне. Если Фар­тингстоун узнает, где находится Флер, начнется настоящая гонка.

Она спала после завтрака, а Данте расхаживал на пер­вом этаже. Проходили часы. Солнце поднималось все выше.

Вероятнее всего, ее опасения не основывались ни на чем реальном. Возможно, она вела себя несколько странно, но эту необычность в поведении случайный знакомый мог не заметить. Не исключено, что Фартингстоун просто хотел, чтобы она отдохнула после путешествия. Без сомнения, она неправильно истолковала то, что случайно услышала в гар­деробной.