Хизер Гротхаус - Влюбленный воин

— О Господи! — воскликнул Тристан. — Любовь моя, что он сделал с тобой?

Он немного приподнял подол ее юбки и увидел паутину лопнувших сосудиков и синяки на лодыжках — в этих местах ноги были перетянуты веревкой.

Тристан почувствовал, как на глаза его наворачиваются слезы, а в груди зарождаются рыдания. Не в силах более сдерживаться, он склонился к ногам девушки, и на ноги ее пролились его слезы. «А ведь могло случиться и так, что ее отняли бы у меня навсегда», — в ужасе думал Тристан. Он не издавал ни звука, но плакал так, как не плакал со времен детства, когда бродил, одинокий, по улицам Парижа.

О, как же он любил ее!

— Хейд… — произнес он срывающимся голосом. Склонившись к ней, он принялся целовать ее ноги. — Хейд, вернись ко мне! Пожалуйста!..

И тут она наконец-то его услышала. Да-да, услышала! Тристан понял это, когда вдруг почувствовал, что Хейд провела ладонью по его обнаженной шее над кольчугой и туникой. Подняв голову, он увидел, что Хейд улыбается ему.

— Милая, тебе больно? — прошептал он. — Может, надо что-нибудь сделать?..

Она покачала головой и снова погладила его шею. Сердце ее наполнилось любовью, и она вдруг вспомнила их первую встречу, когда она плакала в конюшне Сикреста. Казалось, что с тех пор миновали годы, а ведь прошло не так уж много времени…

— Нет, ничего не надо делать, — ответила Хейд. — Мне не очень больно.

Он взял ее за плечи и заглянул в глаза.

— Дорогая, может быть, тебе холодно? Принести одеяло?

Ночной ветерок и впрямь был прохладный, но Хейд уже не чувствовала холода — вскоре после того как Тристан развел костер, она согрелась. Однако в голову ей пришла одна мысль… Этой ночью она собиралась кое-что предпринять…

Снова улыбнувшись, Хейд ответила:

— Да, принеси, если можно…

Тристан тут же вскочил на ноги и направился к своему коню. Глядя ему вслед, Хейд любовалась его могучей фигурой. Приблизившись к коню', Тристан снял с него шерстяную попону и вдруг замер — будто к чему-то прислушивался. И Хейд тоже услышала какой-то звук.

Вернувшись к ней, Тристан присел возле нее на корточки и, расправив складки попоны, прикрыл ее ноги.

— Слышу, что приближаются всадники, — сказал он тихо. — Думаю, это Фаро и остальные. Они возвращаются в Гринли. Может, хочешь продолжить путь? Присоединимся к ним?

Хейд очень хотелось присутствовать при встрече Берти с Фаро, хотелось видеть встречу Тристана с матерью и братом, а также обнять Минерву и поблагодарить ее за все, сказать ей, как сильно она ее любит. Но она уже твердо решила, что этой ночью останется здесь, на лесной прогалине.

— Ах, не уверена, что сегодня у меня хватит на это сил, — солгала Хейд. — Не остаться ли нам на ночь здесь, если это возможно?

— Хорошо, я скажу им, что мы с тобой задержимся, — ответил Тристан. — Будем отдыхать, сколько ты пожелаешь. — Он провел ладонью по ее щеке. — Дорогая, можно оставить тебя одну ненадолго?

— Да, конечно, — кивнула Хейд.

Она с улыбкой смотрела ему вслед, пока он не скрылся за деревьями. Потом, приподняв попону, осторожно потрогала свои израненные ноги. И вдруг со смехом подбросила попону вверх, и та, сама собой, расправившись, медленно поплыла по воздуху, а затем улеглась неподалеку от костра. Хейд снова рассмеялась и пристально посмотрела на костер. Пламя тотчас же взметнулось к небу, и вокруг стало совсем светло.

Хейд же, осмотревшись, направилась к ручью. Какое-то время она шла вдоль берега, потом остановилась и, чуть помедлив, зашла по щиколотку в воду. Вода оказалась холодная, но необыкновенно приятная, и Хейд тотчас же почувствовала, что ноги у нее уже почти не болят.

Снова осмотревшись, она провела ладонью по волосам, а затем стала раздеваться. Бросив платье и нижнее белье на траву у берега, Хейд зашагала по лунной дорожке, пересекавшей ручей, точно мостик.

Тристан быстро шагал по тропинке, направляясь к прогалине, где оставил Хейд. В одной руке он держал мешок с провизией, а в другой — кожаную бутыль с водой. Тристан только что виделся с Фаро и сказал другу, что присоединится к нему попозже, когда Хейд немного отдохнет и наберется сил.

В какой-то момент ему вдруг показалось, что в лесу стало гораздо светлее, словно небольшой костерок, который он развел, увеличился за время его недолгого отсутствия в несколько раз и превратился в ревущую стену пламени. Да, теперь он уже прекрасно видел это пламя — костер действительно стал больше.

Тристан зашагал еще быстрее, ему ужасно хотелось увидеть Хейд, хотелось услышать ее голос, хотелось целовать ее снова и снова…

Ступив на прогалину, он замер, похолодел… Костер действительно весело потрескивал, и свет его заливал все вокруг. Но Хейд нигде не было, она исчезла. Кожаная бутыль и мешок с едой выпали у него из рук. Рванувшись к ручью, он громко закричал:

— Хейд, где ты?! Хейд, ты меня слышишь?

Уже приближаясь к ручью, Тристан увидел мерцание воды между деревьями, и ему вдруг представилось, что Хейд, возможно, оступилась и упала в воду, возможно, ударилась о камни головой и теперь… О Боже, неужели он найдет сейчас ее бездыханное тело?!

— Хейд, отзовись! — снова закричал Тристан.

Остановившись у берега, он осмотрелся и вдруг заметил на траве, у самой воды, кучу грязного тряпья. Вроде бы ее одежда… Но где же сама Хейд?

Тристан поднял голову — и у него перехватило дыхание.

Хейд стояла в ручье совершенно обнаженная, и ее длинные волосы, потемневшие от воды, струились по плечам. И при этом казалось, что все тело ее излучает свет, чудесное серебристое сияние.

Не в силах вымолвить ни слова, Тристан любовался стоявшей перед ним обнаженной красавицей. А она, не замечая его, изредка наклонялась, чтобы плеснуть на себя немного воды. Вода тоненькими ручейками стекала по ее телу, а оставшиеся капельки сверкали, словно бриллианты.

Наконец она повернулась к Тристану и улыбнулась ему — улыбнулась так, как будто звала к себе.

Из груди Тристана вырвался хриплый стон, похожий на рычание дикого зверя. Он с плеском прыгнул в ручей, и холодная вода фонтанами взметнулась из-под его сапог. Он дрожал и задыхался от томления по Хейд, однако боялся напугать ее силой своего желания.

Приблизившись к ней, он заглянул ей в глаза, а она, снова улыбнувшись, проговорила:

— Добрый вечер, милорд. Я очень рада вас видеть.

Шагнув к нему, Хейд провела ладонями по его плечам, и Тристан невольно вздрогнул — он мог бы поклясться, что даже под кольчугой ощутил прикосновение ее пальцев.

Ему ужасно хотелось обнять ее, но он боялся, что она исчезнет, испарится, сольется с лунным светом, на который сейчас так походила. Наконец, собравшись с духом, он медленно поднял руки и провел ладонями по ее спине, по чуть выступающим лопаткам. Кожа у нее была влажной, но не холодной. Более того, казалось даже, что от нее, словно от костра, исходит жар — во всяком случае, Тристану вдруг стало ужасно жарко, и он почувствовал, что обливается потом.