Лиза Хигдон - Когда ты станешь моей

– Локвуд?

– Ваша лошадь вся в мыле, Стюарт, – сказал Джулиан, кивнув ему.

– Ничего, ей не привыкать. Меня послал Рекс Пентли. Некая молодая особа сказала ему, что вы разыскиваете похищенную мисс Ланкастер.

– Все верно. Но почему вы здесь? Вам что-то о ней известно? – Голос Джулиана дрогнул.

– Пентли утверждает, что она в Ханслоу-Хит.

– Боже, почему?!

– Ее отвез туда ваш секретарь. Джулиан пожал плечами:

– Что за нелепость? Зачем бы Малькольму это делать?

– Не знаю, милорд. Могу лишь предложить вам свою помощь. Пентли будет ждать нас на дороге в Бат.

Рекс Пентли нетерпеливо ожидал Джулиана и его спутников, стоя у подножия виселицы, украшавшей обочину дороги, что вела в Бат. Хотя это орудие казни давно уже не использовалось по назначению, Рекс готов был поклясться, что вокруг него витает неистребимый запах разлагающейся плоти. Возможно, именно на этой виселице когда-то болтался знаменитый разбойник Дик Терпин, вершивший свои злодеяния задолго до рождения Рекса.

В воздухе повеяло прохладой. Рекс поежился. Он ждал уже больше получаса, мрачно раздумывая о том, что, если Джулиан и его брат не появятся в ближайшие несколько минут, ему одному придется выручать Лауру из беды. О том, чтобы отказаться от столь опасной затеи, не могло быть и речи. Лаура была красива и добра, участлива, скромна – словом, она никак не заслуживала участи, которую уготовил ей негодяй Малькольм. Рекс настороженно прислушался. Издалека донесся топот копыт. Он укрылся за кустарником у дороги и взялся за уздечку лошади, которая мирно пощипывала травку. Вскоре всадники приблизились. И в первом, кто выехал на перекресток, Рекс без труда узнал лорда Локвуда. По пятам за ним скакали Рэндал и полицейский Стюарт.

– Стой! Кошелек или жизнь! – паясничая, выкрикнул он и преградил Джулиану дорогу. И едва не поплатился за свое озорство. Джулиан в мгновение ока навел на него дуло пистолета.

– Пентли! Я едва не пристрелил вас, черт побери!

– Каюсь, каюсь, – потупился Рекс и тотчас же задиристо бросил Стюарту, который позволил себе ухмыльнуться: – Ничего смешного! Если бы его светлость спустил курок, где бы вы тогда стали искать мисс Ланкастер?!

– Так где же она? – без тени улыбки спросил Джулиан, явно обеспокоенный.

– Вы все же решили подстрелить меня, милорд? – плутовато подмигнул Рекс. – Мисс Лаура в коттедже близ Айлворта.

Джулиан изумленно поднял брови.

– Но это же мои владения…

– Вот именно. Там пороховой завод, луга и несколько коттеджей. Пустует только один. С него и начнем.

– И откуда только вы это узнали? – с невольным уважением осведомился Джулиан, когда Рекс запрыгнул в седло.

– Ваш секретарь.

– Он вам сказал?

– Нет. Он составил компанию мисс Лауре. Джулиан облегченно вздохнул:

– Но тогда она в полной безопасности! Поколебавшись, Пентли произнес:

– Боюсь, вы сильно заблуждаетесь на его счет, милорд. Малькольм убил вашу супругу, а также, полагаю, и гнусного Фортье. Он убьет и мисс Лауру, если мы не поторопимся.

– Зачем вы это делаете? – Лаура заслонила глаза ладонью. Пламя свечи слепило ее. Застывшие черты лица Малькольма в красно-оранжевом ореоле казались зловещей маской.

– Вы моя единственная надежда. – Кашлянув, он с улыбкой прибавил: – Проклятие и надежда, как ни странно это звучит.

– Не понимаю, о чем вы. – Напрягшись всем телом, Лаура выжидала момент, когда можно будет приблизиться еще хоть на дюйм к спасительному выходу. Надо поддерживать разговор, тогда он увлечется и не заметит ее маневров. – Почему я ваше проклятие?

– Известно ли вам, – проговорил он со смешком, – что это я посоветовал графу обзавестись любовницей? Это было необходимо, чтобы пресечь грязные слухи. Между прочим, они исходили также непосредственно от меня. Я хотел отвлечь внимание сплетников от несравненной Элинор. Бедняжка этого заслуживала. Ей так не повезло с мужем!

– И вы надеялись снискать этим ее благосклонность? – Лаура незаметно придвинулась на несколько дюймов ближе к двери.

– А почему бы и нет! – Глаза Малькольма зло сверкнули. – Ведь вы же сумели завлечь графа! Я ничем не хуже вас, мисс, а в чем-то и гораздо лучше. Я хорошего рода, получил блестящее образование, но меня считали чем-то вроде предмета мебели: необходим и вдобавок удобен.

– Уверена, граф относился к вам совершенно иначе. Он видел в вас… – начала было она, но его свирепый взгляд заставил ее умолкнуть.

– Граф! Скажите на милость! Да что он понимает в жизни, ваш граф? Ведь не оценить бесчисленные достоинства Элинор мог только слепец! Я сделал для нее все, что мог. Она была моей королевой, моей богиней. Я готов был целовать следы ее ног, но она не обращала на меня внимания. И тут передо мной забрезжила надежда. Этот мерзавец Филдинг пригрозил, что расскажет Локвуду о моих… м-м-м… финансовых злоупотреблениях. Ведь Локвуд мне доверял, как доверяют удобному стулу свой драгоценный зад. С моей стороны глупо было бы не воспользоваться этим. Я заплатил наглецу Филдингу за молчание, но он стал требовать больше, чем я считал разумным выделить ему. Мне пришлось заставить его умолкнуть с помощью каминной кочерги. А после я столкнул тело с лестницы.

Лауру так изумило это известие, что она, когда Малькольм в очередной раз отвел глаза, не воспользовалась возможностью продвинуться еще на дюйм к двери.

– Но в этом убийстве молва винила леди Локвуд?

– Именно! – осклабился Малькольм. – И это давало мне возможность на деле доказать мою преданность, мою незаменимость. Ведь Локвуд использовал данное обстоятельство как предлог, чтобы отослать леди Элинор за границу. Я стал готовить почву для ее возвращения и для грядущего триумфа. Я столько сил на это положил! Но Элинор все испортила – явилась раньше, чем следовало. Она была так импульсивна, так нетерпелива!

Малькольм стал в волнении прохаживаться по комнате, то и дело бросая настороженные взгляды в темноту окна. Лаура приблизилась к двери еще на пару дюймов.

– Представляю, как вас огорчила ее смерть. Фортье – человек безжалостный. Кому, как не мне, это знать.

– Фортье? – изумился Малькольм, повернувшись и вперив в ее лицо тяжелый взгляд своих маленьких черных глаз. – При чем тут он? Этот лягушатник просто забавлялся с ней… самым недостойным, извращенным образом. А ей это нравилось. Я слыхал их той ночью. – Брови его сдвинулись к переносице, на скулах заиграли жевалки. – Она молила его о все новых жестоких ласках. Моя королева, моя богиня вела себя как площадная девка. Его светлость был прав: Элинор оказалась развратнейшим созданием. Она не в силах была оценить истинную, жертвенную любовь.