Сюзанна Энок - Слово джентльмена

– Факт остается фактом: я знаю об этом, что значительно облегчает нам расследование дела.

– А ты, часом, не знаешь, кто разнес такие сведения по всему Лондону?

– Люсинда, я уже говорил тебе, это не имеет никакого значения…

– Имеет, папа! Скажи, можешь ты вспомнить кого-нибудь из тех, кому ты рассказал все подробности дела, кто был бы заинтересован в новой войне или в деньгах, которые можно получить за кражу секретных документов? То и другое вряд ли прельстило бы Роберта Карроуэя, и ты это отлично знаешь! – Люсинда глубоко вздохнула и задала свой главный вопрос: – Скажи, папа, ты никогда случайно не упоминал в разговоре с Джеффри о том, что Роберт содержался в тюрьме Шато-Паньон?

Баррет изумленно посмотрел на дочь:

– Ты что, подозреваешь Джеффри?

Люсинда некоторое время молчала, а затем отступила к лестнице. Она поняла, что если будет настаивать на своей версии, то больше никогда не вытрясет необходимую информацию, а ей это нужно позарез. Ну кто еще, кроме нее, мог ее добыть?

– Н-нет, я просто подумала, что в начале нашей дружбы Джеффри ревновал меня к Роберту и вполне мог распустить слух, порочащий его. Но прямо оговорить его он бы не посмел!

– Послушай, Люсинда, это же просто смешно! В конце концов, если Роберт Карроуэй действительно невиновен, то для него не возникнет никаких проблем. Чем скорее мы арестуем его и допросим, тем быстрее закончатся недоразумения. Он расскажет нам правду и тотчас же будет освобожден, причем мы даже принесем ему извинения! Что касается Джеффри, то я уверен, он бы никогда никому ничего не сказал. Этот парень очень хорошо знает, как хранить секреты! А теперь спокойной ночи, дочка!

– Спокойной ночи, папа!

Люсинда буквально скатилась вниз по лестнице. Теперь сомнений у нее не было – отец обо всем рассказал Джеффри, и, значит, тот целиком в курсе дела! Утром она напишет письмо Роберту и все ему расскажет!

Глава 22

Я клянусь своей жизнью и смертью, что его уничтожу!

Виктор Франкенштейн

(М. Шелли «Франкенштейн»)

Люсинда спала недолго, но и во сне ее рассудок не переставал работать, решая непростую задачу: действовал ли Джеффри из ревности или из каких-нибудь куда более низких соображений?

Она проснулась одновременно с восходом солнца и сразу же бросилась к столу писать письмо Роберту. Половина письма была уже готова, и она думала, как передать послание, когда пришла записка от Эвелин.

«Люсинда, – писала подруга, – мы с Сентом были бы очень рады, если бы вы и лорд Джеффри завтра утром поехали с нами на конную ярмарку в Таттерсоллз. Было бы лучше, если бы вы сами связались с Джеффри и сказали ему, что жаждете побывать на этой ярмарке вместе с ним».

Дописав письмо Роберту, Люсинда задумалась над тем, как составить послание Джеффри и убедить его поехать с ней.

В этот момент раздался стук в дверь и из коридора до нее донесся голос Баррета:

– Можно к тебе?

– Конечно, входи, папа! Что-то случилось?

Генерал бросил взгляд на стол, где осталось еще не высохшее перо, на взволнованное лицо дочери и, нахмурившись, сообщил:

– Сегодня утром у меня назначена важная встреча, но прежде, чем уйти, я хотел бы удостовериться, что во время моего отсутствия не случится ничего экстраординарного.

– Экстраординарного? – Люсинда скривилась. – Так ты боишься, как бы я не сбежала с торговцем рыбой или еще с кем-нибудь? Если так, то будь спокоен: ничего подобного не произойдет. Ах, ты смотришь на перо! Что ж, я только что написала письмо Джеффри с просьбой разрешить мне сопровождать его сегодня в Таттерсоллз на конный аукцион. Он собрался туда, чтобы присмотреть для себя хорошую спортивную лошадь. Кроме того, я хотела бы слегка загладить свою вчерашнюю резкость.

– Какую именно?

– Видишь ли, вчера Джеффри предложил мне выйти за него замуж…

Брови генерала полезли на лоб.

– Ах даже так! Ну, и что же ты ему ответила?

– Сказала, что предпочитаю подождать, пока не закончится весь этот скандал с похищением секретных документов. Думаю, он воспринял мой ответ как отказ, но я хочу сказать ему, что это не совсем так.

– Я не буду к тебе придираться за твою преданность или жалость кое к кому, хотя могу пожелать большей серьезности и здравомыслия в выборе друзей. Ну а теперь мне пора идти. Ты же передай мой привет Джеффри и спроси, закончил ли он просмотр очередной главы моей книги.

– Конечно, папа!

Роберт и Брэдшоу приехали в Таттерсоллз на несколько минут раньше Сента и Эвелин. К счастью, площадь была заполнена народом, а потому затеряться среди толпы и остаться незамеченными не составило особого труда.

– Где прикажешь им расположиться? – спросил Сент у Роберта.

– Забирайся как можно выше. Ты должен удостовериться в том, что Джеффри не собирается уйти отсюда, и рассчитать так, чтобы добраться до вон того домика раньше, чем это сделает он.

– До того домика? А что в нем?

– Этот дом принадлежит Джеффри, и я уверен, что именно там он припрятал украденные бумаги. В любом случае старайся держаться возможно ближе к нему. Когда Джеффри тебя заметит, завяжи с ним разговор, а как только он скажет что-нибудь подозрительное, подай мне знак. Тогда мы проникнем в дом и перероем там все на совершенно законных основаниях. Я, возможно, не люблю Джеффри, но еще больше мне ненавистна мысль, что меня могут арестовать. Думаю, ты меня понял.

– Еще как!

– Тогда начали.

– Подожди-ка! Где ты достал этот наряд?

– В дальнем углу конюшни. Так меня вряд ли кто-нибудь узнает.

– Думаю, тебе нет нужды об этом беспокоиться. Посмотри на себя – за последние недели ты не просто исхудал, а высох. Вместо лица – маска. Ну куда это годится!

Роберт довольно улыбнулся. Сейчас он больше всего хотел бы походить на какого-нибудь из тех крестьян в широкополых шляпах с загорелыми лицами, которые продавали кукурузу и жареный горошек и чьи повозки виднелись повсюду. Одним словом, он хотел слиться с толпой, и, судя по словам Шоу, это ему в значительной степени удалось. Поэтому он смело бродил по площади, заходил в павильоны, подолгу стоял, любуясь красотой выставленных на продажу лошадей.

Внезапно что-то заставило Роберта обернуться, и он увидел пробиравшихся через толпу Сента и Эвелин. Откровенно говоря, он даже не надеялся, что они могу приехать, но оба, оказывается, были здесь, и Роберт поспешил им навстречу.

– Доброе утро, милорд и миледи! – обратился он к Сент-Обинам и галантно снял шляпу.

Супруги некоторое время в недоумении смотрели на него, пока наконец Эвелин не всплеснула руками:

– Боже мой, ты меня перепугал до смерти!