Татьяна Романова - Лисичка

— Миледи, я принес камни, подходящие по фактуре к вашим украшениям, но я до сих пор не понял, что такое «кокошник», — немного растерянно сообщил англичанин.

— Сэр, кокошник — это головной убор русской девушки, который она надевает в самых торжественных случаях и, конечно, на свадьбу, — пояснила Долли, — сейчас я попробую вам нарисовать, что это такое.

Она взяла из бювара брата лист бумаги, обмакнула перо в чернила и, нарисовав голову девушки с волосами, расчесанными на прямой пробор, потом дорисовала на ней кокошник.

— Форму этого головного убора я уже понял, — посмотрев на рисунок, сказал ювелир, — я не понял, как вы хотите сделать его из лучей?

— Мне, кажется, нужно сделать основание из плотно пригнанных звеньев, как вы делаете это у колье, — рассуждала Долли, нарисовав на нижней части кокошника несколько мелких квадратиков. — Потом на эти звенья нужно нарастить лучики, естественно, расстояние между соседними лучами внизу будет минимальным, а в верхней части они разойдутся.

Девушка нарисовала из каждого квадратика две прямые линии, соединив их на верхнем краю перевернутой галочкой, а затем зарисовала всё поле кокошника такими лучами. Ювелир взял рисунок, повертел его в руках и перевернул.

— Миледи, а если перевернуть вашу диадему вверх ногами — получится необычное колье, как будто бахрома из драгоценных камней.

— Мистер Гэррард, мы, русские девушки — очень практичные особы, и если из одной вещи путем легкой переделки можно сделать две, то нужно так и поступить, — пошутила Долли.

Но ювелир ее шутки не понял, он как завороженный переворачивал рисунок то одной, то другой стороной и молчал, о чем-то думая. Катя с Долли переглянулись, но не решились нарушить раздумья мастера, только Штерн подмигнул Долли и кашлянул в кулак. Наконец, англичанин поднял изумленные глаза на княжну.

— Миледи, это — гениальная идея: из-за того, что каждый луч будет свободен, всё изделие будет принимать ту форму, которую ему даст каркас. Если каркас есть, это — диадема, если каркас снят, это — колье. Боже, какая идея! Вы, как видно, хорошо разбираетесь в ювелирном деле.

— Все женщины в нашем роду очень любили свои ювелирные украшения, — стараясь скрыть улыбку, дипломатично ответила девушка.

Но ювелир уже был полностью поглощен ее идеей. Он взял новый лист бумаги, начертил овальный каркас и начал распределять на нем длинные и короткие лучи. Длинные лучи были узкими внизу, потом расширялись и заканчивались острым углом, а расположенные между ними коротенькие лучики напоминали острые сосульки, свисающие с крыш Ратманова в конце зимы.

— Вот, миледи: короткие лучи делаем только из бриллиантов, а в длинные мы в начале вставим мелкие бриллианты, а в самом широком месте луча — изумруд размером с крупную горошину, — предложил мистер Гэррард и поднял глаза на Долли. — Это похоже на «кокошник»?

— Да, вы меня правильно поняли, это — именно то, что я хотела, — обрадовалась Долли. Она представила, как красиво будет спускаться фата из-под кокошника — как будто русская царевна из няниной сказки пожалует в гости к напыщенному герцогу.

Иван Иванович предложил обсудить стоимость работы, но ювелир отказался, сказав, что будет готов говорить о цене только после того, как подберет камни. Он пообещал отложить все другие заказы и изготовить диадему за неделю.

— Не беспокойтесь, миледи, мне самому не терпится сделать эту вещь — это будет сенсация! Ровно через неделю эта диадема-колье будет у вас. Только как назвать этот перевертыш?

— Мне кажется, вы правильно предложили, — сказала Долли и перевернула рисунок вверх ногами, — получается бахрома. Давайте, так и назовем: «франж», — заметив недоумевающий взгляд ювелира, она перевела, — так звучит это слово по-французски. Если мы носим диадему, то это будет «диадема-франж», а если колье, то это будет «колье-франж».

— Наверное, так и нужно сделать, миледи, но я уверен — все в Лондоне будут называть это «русской диадемой», — заключил ювелир и уехал, пообещав прислать счет в течение двух дней.

Мистер Гэррард спускался по ступеням к своей коляске, когда к крыльцу подошел герцог Гленорг.

— Гэррард, какой приятный сюрприз, а я собирался сегодня к вам заехать, чтобы сделать подарок невесте, — обратился Чарльз к ювелиру.

— Милорд, я в ближайшую неделю не принимаю никаких заказов, поскольку должен изготовить необычную диадему для княжны из этого дома — она выходит замуж, это — очень срочный заказ.

— Рад сообщить вам, что эта княжна — моя невеста. Значит, она заказала диадему? — поинтересовался герцог и улыбнулся. Гордячка, как видно, поставила себе цель затмить всех английских невест. Странно, но его это больше не раздражало, а всё больше и больше забавляло и восхищало. Вдруг блестящая мысль пришла в голову Чарльза.

— Гэррард, я хочу убить двух зайцев: подарить невесте то, что ей понравится, и преподнести подарок из вашей мастерской. Вам уже выдали аванс?

— Нет, я еще не знаю, сколько камней понадобится на это украшение, поэтому выставлю счет в течение двух дней.

— Вот и отлично, пришлите счет мне, а если кто-то из семьи моих будущих родственников приедет за счетом к вам в мастерскую, скажите, что плачу я.

— Хорошо, ваша светлость, — согласился ювелир. Молодой Гленорг, пока не ушел служить на флот, был его самым лучшим клиентом — в отличие от принца-регента, он всегда исправно платил по счетам. — Я думаю, ваша невеста и ее родные будут счастливы, что вы оплатите фантазию вашей дамы.

— Сомневаюсь. Насколько я успел узнать эту красавицу — она будет очень разочарована, — ответил Чарльз и довольно улыбнулся. Ему очень нравилось дразнить эту злючку.

Герцог вошел в вестибюль дома своей невесты, и пока дворецкий величественной поступью вел его в гостиную, представлял лицо своей нареченной, когда она узнает о том, что ненавистный жених совершил очередной «благородный» поступок, ведь она считала его злобным и грубым существом.

Он уже понял, что девушка не собиралась навязываться ему, когда пришла ночью в сад, просто она была очень своевольна и, скорее всего, страшно избалованна обожающим ее семейством.

Вспомнив озорные глаза и обаятельную улыбку княжны, герцог признался самому себе, что тоже баловал бы это очаровательно создание, если бы она была его сестрой. И тут же почувствовал, что совсем не хочет иметь такую сестру. Нет уж, пусть она лучше будет его невестой — легче застрелиться, чем опекать такую взбалмошную девушку. Но привычка быть честным с самим собой подсказала молодому человеку, что он противоречит сам себе, ведь опекать Долли после свадьбы придется ему. Эти мысли были слишком опасными, и Чарльз отогнал их.