Розмари Роджерс - Твои нежные руки

Уголок его рта покривился в циничной ухмылке.

— Вот тут ты права! Полная противоположность той, какой я хотел тебя видеть!

— Хотел?

— Вот именно, хотел! Черт побери, а ты что, воображала, будто цель моей жизни — насиловать несчастных девственниц? Несмотря на твое невысокое мнение обо мне, я не такой уж подлец.

Амелия молча покачала головой, не зная, что ответить. Разве и она не хотела его? Он оставался в ее грезах так долго, даже когда она считала, что ненавидит его. Но не может ли быть так, что он питает к ней чувства, куда более глубокие, чем сознает сам?

— Ты прав, — нерешительно пробормотала она, — я отдалась тебе по доброй воле, ожидая получить кое-что взамен.

— Плату за услуги, как водится у цыган? — поддел он, и Амелия вскинула голову.

— Речь идет не о деньгах. О том, чего у тебя нет. Ты не зря сказал мне, что не можешь дать того, чего не имеешь, и предложил мне место в своей постели. Но не имя.

И не положение. Я не забыла твоих слов.

— Вижу.

Они снова замолчали. Холт отчего-то показался ей измученным: резкие морщины по обе стороны рта, шрам на щеке — последствия его каторги? — как белый серп на темной коже. Он пристально посмотрел на нее и опустил ресницы.

— Ты не сказала брату, кто я?

— Нет, но обязательно скажу. И если обладаешь хоть каким-то чувством самосохранения, уберешься, прежде чем он вспомнит о тебе.

Он с улыбкой погладил ее по щеке.

— Значит, у кошки есть когти? Выдашь меня?

— Будь уверен, я сделаю все на свете, чтобы защитить Кита! — воскликнула девушка и, немного помявшись, пообещала:

— Если уйдешь сейчас, я подожду до утра. К тому времени он тебя не настигнет. Если же останешься, Кит тебя убьет.

Холт одним гибким движением вскочил с кровати.

— Не считаешь ли ты, что это довольно трудно сделать?

— Ничего, Кит справится. Хочешь проверить?

— Я никогда не бежал от дуэли раньше и сейчас не собираюсь.

Он нагнулся, схватил ее за плечи и поднял, не обращая внимания на то, что простыня свалилась, оставив Амелию обнаженной.

— Иисусе, мне бы стоило взять тебя с собой! Ты представляешь не только проблему, но и угрозу, и если я оставлю тебя здесь…

Холт осекся, но тут же невесело рассмеялся.

— Но я этого не сделаю. Пусть о тебе позаботится это адское отродье, твой братец.

Он медленно провел рукой по ее телу, впиваясь пальцами в кожу, сжимая ягодицы и притягивая к слишком очевидному доказательству своего желания.

Да, он снова хочет ее и возьмет, и никто на свете его не остановит!

Задыхающаяся, перепуганная, возбужденная и смущенная, Амелия ощущала тревожный стук сердца. Ее груди терлись о мягкое полотно его сорочки, пуговицы болезненно вдавливались в мягкие холмики.

И тут она услышала звук: сокрушенный, покорный стон… полностью сломленного, сдавшегося человека. Зарывшись лицом в ее шею, он неразборчиво бормотал, и Амелии едва удалось разобрать несколько фраз:

— Господи, я, должно быть, безумен, но не хочу оставлять тебя здесь. Ты моя беда и несчастье, понимаешь? Будь у меня хоть немного здравого смысла, я вернулся бы на судно и навеки забыл о твоем существовании…

Но, говоря это, он одновременно толкнул ее на постель, подмял под себя и стал осыпать поцелуями щеки, лоб, виски… Дрожащими руками он сбросил с себя одежду и снова скользнул в Амелию, доводя ее до экстаза. На этот раз она с радостью открылась ему и, обняв, прижала к себе в порыве новой надежды, спалившей все, кроме исступленного желания познать его еще раз. Только теперь она была уверена, что он ее любит.

И когда страсть наконец угасла, а масло в лампе выгорело до конца, погрузив комнату во мрак, Амелия сонно подумала, что пересекла полмира лишь для того, чтобы добиться его любви. И тут сон завладел ею, глубокий и спокойный.

Глава 22

Беспощадные утренние лучи тянули по полу длинные пальцы, били прямо в глаза. Амелия нехотя приподнялась, выбросила вбок руку, но нащупала лишь простыню и, проснувшись, поспешно села. Измятое его ласками тело было в крошечных синяках и следах поцелуев, но Холт исчез. Ни записки, ни слова прощания, ничего, кроме молчаливой пустоты. Когда она оделась и спустилась на берег, как ни искала, не смогла увидеть его корабля. Он отплыл с утренним приливом, оставив ей воспоминания о еще одной ночи, проведенной с ним. Третьей.

Кит с подозрением оглядел ее, но ничего не сказал, когда сестра уныло пробормотала, что слишком много выпила накануне.

— Меня не будет всего несколько дней, — сообщил он, обнимая Амелию. — Патурзо и Мигель приглядят за тобой.

— Ты будешь осторожен?

Кит засмеялся, заправил локон ей за ухо и погладил по щеке.

— Я всегда осторожен.

Но этого недостаточно, если губернатор Луизианы предпримет решительные действия. Они столько раз говорили об этом, что не было смысла снова заводить спор.

Поэтому девушка с деланной улыбкой обняла брата, а потом долго стояла на песке, провожая взглядом «Какафуэго», летящую под белыми парусами, наполненными ветром.

Дни тянулись медленно, и прошла почти неделя, прежде чем Кит вернулся. Команда на радостях устроила пир с танцами. Кругом царили смех и веселье. Кит рассказал, что у побережья Кубы они захватили испанский галеон, груженный серебром с мексиканских рудников.

— Здесь хватит, чтобы купить плантацию, — гордо объявил он. — Можем отправляться в Виргинию или куда захочешь, хоть на Каролинские острова. Я выстрою дом куда больший, чем этот, и ты будешь жить в довольстве и покое, как подобает настоящей леди…

В сумерках она спустилась вместе с братом на берег, где снова горели костры и команда уже перепилась, опустошив бесчисленное множество бочонков с ромом и краденым вином.

— Испанское вино, — сообщил Кит, — и испанское серебро!

Он обнял сестру за талию и увлек в круг смеющихся танцоров, где ее схватила за руку Роза. И когда Амелия ускользнула от них, ни Кит, ни цыганочка даже не заметили этого.

Несмотря на обещание новой жизни и конец ее постоянных тревог за брата, на сердце было тяжело. И тоска не имела ничего общего с пиратами или испанской добычей.

В который раз ее доверие обмануто! Деверелл не вернулся за ней. Не прислал письма. А она? Следовало бы с первой минуты обличить его, сказав Киту, что он вовсе не богатый торговец! Но теперь это уже не имеет значения. Он исчез, да и она скоро уедет отсюда. Опять она как последняя идиотка вбила себе в голову, что небезразлична ему. А он всего-навсего хотел заткнуть ей рот!

Что же, это ему удалось: брат так ничего и не узнал.

Она поздно легла спать: мешали не только крики и шум, не давало покоя душевное смятение. Отчего-то стало жаль бросать новый дом, до сих пор пахнувший краской и свежим деревом. Но возможно, он не останется пустым надолго: по другую сторону бухты, на побережье Новой Испании, раскинулся процветающий порт. Остров раньше был населен, если судить по старым испанским пуговицам, попадавшимся в песке, и несомненно, сюда скоро опять придут люди.