Ширл Хенке - Единственная

— Все в порядке, Айлин, — сказала Мэгги, спускаясь в холл вслед за домоправительницей. — Мисс Фиббз наш друг из Прескотта.

Мэгги оглядела взволнованную Эд и сразу же поняла, что случилось нечто серьезное.

— Проходи на кухню и расскажи, что произошло. Айлин даст тебе позавтракать.

— На это нет времени. Мне необходимо увидеться с Колином.

— Он в резервации «Белая гора» с этим придурком из Управления по делам индейцев, — сказала Мэгги по пути на кухню.

Вздохнув, Эд опустилась на первый подвернувшийся стул.

— Пропади все пропадом! И это в тот самый момент, когда я действительно наткнулась на нечто стоящее.

Помешкав, она подняла глаза на Айлин, зависшую, как безмолвная башня, взирающую на непрошеную и обреченную гостью.

— Айлин часть нашей семьи, Эд. А теперь рассказывай все, — распорядилась Мэгги.

— Эд? Однако имечко не совсем подходящее для женщины, — фыркнула Айлин, отходя к плите и начиная громыхать котлами и тарелками.

Не обращая внимания на домоправительницу, Эд приступила к рассказу.

— Я расспрашивала всех о кражах скота из резервации. Прошлым вечером одна из женщин салуна «Сазерак» рассказала мне о парне по имени Саг Ригли, который у нее… хм, в клиентах ходит… — Она помолчала, вспыхнув. — Мне несколько неловко рассказывать о таких неприличных вещах такой леди, как вы, Мэгги.

Айлин с резким грохотом уронила котелок, тут же подхватила его и извинилась за беспокойство.

— Не переживай за мои деликатные чувства, — сухо сказала Мэгги. — И что же этой женщине из «Сазерака» известно?

— Ее клиент был пьян и швырял налево-направо деньгами, которые получил от человека, когда помог тому — цитирую его собственные слова — «продать коров, уведенных у этих краснокожих». Этот Ригли общался со скотокрадами и покупателем на границе с Нью-Мексико.

— Стало быть, он является свидетелем продажи скота, украденного из резервации «Белая гора»? И, стало быть, он может опознать скотоводов!

— Именно. Трудность теперь заключается в том, чтобы отыскать этого Ригли. Два дня назад, потратив свои грязные денежки на пьянку и девочек, он уехал из Прескотта.

— И нет никакой зацепки определить, куда он отправился? — спросила Мэгги.

— Женщина из «Сазерака» сказала, что он собирался в Глоуб, где одна горнорудная компания предложила ему работать в качестве охранника.

— Ну, так все складывается как нельзя лучше! Колин и Волк собираются в Сан-Карлос, что в нескольких часах езды от Глоуба. Нам надо дать знать Колину, пока он там возится с этим Поткином, отыскивая доказательства.

Эд весьма неизящно фыркнула.

— Этот надутый идиот! Я брала у него интервью, как только он прибыл в Прескотт, сказав, что представляю «Аризона ситизен» из Тусона. Он ничего не понимает в ситуации с индейцами на территории, да и не хочет понимать.

— Это верно, но сейчас он единственная ниточка, связующая нас с Вашингтоном, — ответила Мэгги.

— Они, скорее всего, должны будут оказаться в агентстве в Сан-Карлосе, не так ли? Мэгги кивнула.

— Да.

— Ну так я поехала!

— Ты одна не поедешь. Я с тобой, Эд. Слишком многое поставлено на карту. Больше, чем просто сенсация. Жизнь Колина!

Леонард Поткин сидел, уперев бледные шишковатые ладони в желтые страницы гроссбуха Калеба Лемпа. Пот каплями выступал на его лице и стекал на тугой воротничок рубашки. Что за кошмарный и нецивилизованный здесь климат! Как раз для обитающих здесь дикарей, пусть не все из них и апачи, заключил он, глядя на разгоряченного ранчера-шотландца, который сверял количество полученных товаров с распределенными. Они сидели за большим сосновым столом, усеянным документами и книгами.

— Итак, налицо несоответствие в три тысячи долларов в оценке скота, пригнанного якобы сюда, и того, что здесь был забит, — сказал Колин, протягивая ему записи и заплесневелый гроссбух.

— Да эти дикари украли скот еще до того, как его успели зарегистрировать, забили на месте и сожрали, — сердито сказал Лемп со своего места за столом.

— Мистер Поткин, с того момента, как вы въехали в «Белую гору», вы видели хоть одного упитанного апача? — спросил Колин. — Они же все истощены.

— Но мне дали понять, что они способны на воровство, — ответил Поткин.

— Да, — признал Колин. — Апачи совершают такие набеги. Они испокон веков жили за счет ограбления врагов — других племен, мексиканцев, затем английских поселенцев, когда те вторглись на территорию апачей. Но попробуйте проехать по территории резервации и пересчитать, сколько у них сейчас лошадей осталось и в каких условиях эти несчастные животные содержатся. Те мешки с костями, те клячи, что вы видели в деревне Бонито, — еще лучшее из оставшегося. — Колин покачал головой. — И вы всерьез полагаете, что на таких одрах они могут совершать налет и отбить сотню голов скота? Кроме того, все находящиеся в резервации индейцы снабжены бирками и пронумерованы, и за ними следит полиция Лемпа — в этом агент значительно более преуспел, чем в ведении конторских книг, — с иронией добавил он.

— Я смотрю, чтобы у меня не было беспорядков. Я не тот человек, который весь день сидит за столом, расставляя точки над «i», — взорвался Лемп.

— Калеб, даже если бы у тебя вместо мозгов были бы одни чернила, тебе бы и тогда не удалось расставить все точки над «i» как положено, — сказал Колин, с грохотом опуская на стол гроссбух. Взлетело облако пыли.

Поткин, сложив руки на животе, принял вид патриарха.

— Джентльмены, джентльмены, прошу вас, — обратился он к разозленному Лемпу, который в ответ на оскорбление Маккрори выскочил из-за стола. — Обнаруженные значительные расхождения заслуживают взыскания, агент Лемп. И когда я вернусь в Вашингтон, это будет отмечено в отчете. И должен вас предупредить, что оставление вас в данной должности является весьма проблематичным.

— Проблематичным? — недоверчиво повторил Колин. — Это все, что вы можете сказать после увиденного здесь? А ведь мы и половины бумаг не просмотрели. — Он нетерпеливо обвел рукой лежащие на столе документы.

Лемп, покрасневший от выговора Поткина, обратился с лукавой улыбкой к Колину:

— Послушай, ты, дружок апачей, ты ведь еще не занял мою должность.

Он вновь поднялся, опустив ладонь на рукоять кольта «нейви» калибра 32.20, болтающегося на бедре, понимая, что Колину придется сдержаться в присутствии федерального чиновника.

Колин медленно поднялся, охваченный яростью до кончиков ногтей, яростью на Лемпа, уверенного, что останется безнаказанным, на Поткина, глупость которого заставляла подозревать, что Лемпу ничего не грозит.

— Не отпугни свою удачу, Калеб, — тихо и угрожающе сказал он.