Маргарет Джордж - Дневники Клеопатры. Восхождение царицы

— Царица… как ты… в твоем положении… — Служанки подыскивали подходящие слова.

— Со мной все в порядке. Мое положение ничуть меня не тяготит, разве что я быстро утомляюсь. А плавание было для меня отдыхом и пошло только на пользу.

— А когда?..

Если самые близкие из моих людей так смущались на сей счет, как же смотрят на это остальные александрийцы?

— Пока точно не знаю. Нужно спросить Олимпия — он медик, пусть подсчитает. Но, думаю, ждать не меньше месяца. Цезарь на такой срок задержаться не может.

Мне пришлось сообщить об этом, чтобы избежать неприятных вопросов, и по лицам служанок я поняла: они не одобряют моего возлюбленного. Ирония заключалась в том, что в сложившейся ситуации я вынуждена была защищать его — и пред собой, и перед ними.

— Его призывают неотложные дела… — начала я, но меня подвел дрогнувший голос. Я поняла, что такого рода оправдания в любом случае прозвучат неубедительно, и сказала не то, что собиралась вначале: — Наверное, любовь к властителю мира имеет не только приятные стороны. Например, для него она не так важна, как мне хотелось бы.

Да, в этом и заключалась суть дела. Я была царицей богатейшей страны мира, происходила из древнего царского рода. Но когда мы встретились, я жила в изгнании, в пустыне, и, не будь его, в лучшем случае оставалась бы там, а в худшем — уже была бы мертва. Кроме того, после победы в Александрийской войне он мог превратить Египет в провинцию Рима, как стали провинциями другие земли Средиземноморья — Греция, Сирия, Иудея, Испания, Карфаген. Тот факт, что он оставил меня на престоле, наше незабываемое путешествие вверх по Нилу — все это недвусмысленно говорило об искренности его чувства ко мне. А на большее рассчитывать не приходилось.

Теперь мы снова принадлежали миру, а не самим себе. Цезарь читал подробные донесения о восстании в Понте, о недругах, собирающих войска в Африке, о волнениях в Риме и принимал гонцов, доставлявших свежую информацию.

Поздно ночью он сидел за столом в глубоком кресле, погрузившись в чтение. Разобравшись с очередной депешей, он качал головой и откладывал ее в левую сторону, а снаружи танцевали в лунном свете волны внутренней гавани. Ночь была тиха, ветер едва колыхал язычки пламени фитильных ламп. Вероятно, по всему городу люди в этот час потягивали медовое вино, слушали нежную лютневую музыку, читали или занимались любовью. Предавались всем тем удовольствиям для души и тела, которыми так славен город Александрия. Цезарь же работал без устали часами, лишь время от времени покачивал головой или разминал руки.

Было хорошо за полночь, когда он пробормотал:

— Ну, все.

Груда бумаг с правой от него стороны переместилась налево.

— Куда ты решил направиться? — тихонько спросила я.

— Нас ждет Понт, — сказал он. — Я не могу вернуться в Рим, оставив у себя за спиной врага. Прежде необходимо обезопасить Восток.

— Но ты уже в Африке, — заметила я. — Римские мятежники гораздо ближе.

— Я предпочитаю браться за основную задачу, покончив с докучными мелочами, — пояснил Цезарь. — Вот почему я принудил к повиновению Испанию, прежде чем начать преследование Помпея. Создавалось впечатление, будто я двигаюсь не в том направлении, но это было намеренно. Теперь для того, чтобы меня перестали ждать и остерегаться в Африке, мне необходимо отправиться в Понт. Отвлекающий бросок в шестнадцать сотен миль, после чего я вернусь.

Он встал и направился к открытой террасе. Я подошла и остановилась рядом с ним, глядя на изрыгавший пламя и дым маяк, вид которого по-прежнему всякий раз наполнял меня гордостью.

— Ты отправишься в путь отсюда, из гавани, — проговорила я. — Когда?

— Через несколько дней, — ответил Цезарь. — Ты останешься под охраной трех легионов во главе с Руфием. Можешь не беспокоиться, при такой защите вряд ли отыщется новый Потин.

— Но это значит, что ты выступишь в поход лишь с одним легионом! — вырвалось у меня.

Нет, позволить ему подвергать себя такой опасности я не могла. Проще уж мне обойтись собственными силами.

— Да, со мной будет шестой легион, — подтвердил он.

— Этого недостаточно!

— Придется обойтись, — сказал Цезарь.

— Нет уж. Разве ты забыл, что однажды попал в Александрии в ловушку, оказавшись здесь с малыми силами. Стоит ли повторять неудачный опыт? — Я вспомнила кое-что еще: — К тому же в шестом легионе недостаточно солдат. Всего тысяча человек — меньше четверти полного состава!

— Да, я знаю, — буркнул он.

— Ты слишком полагаешься на удачу! — воскликнула я. — Смотри, не искушай Фортуну, она может и отвернуться от тебя! Брать с собой лишь тысячу солдат — безумие!

— Это мое дело! — В голосе Цезаря начинало сквозить раздражение.

— Нет, это касается и меня! — возразила я, дотронувшись до своего живота.

— То, что ты носишь ребенка, не делает тебя полководцем. Как вести военную кампанию, решать мне! — повторил он.

— Почему ты так испытываешь судьбу? — снова спросила я. — Возомнил себя неуязвимым? — Страх заставлял мой голос звучать все громче. — Мне кажется, что судьба иногда щадит нас довольно долго, чтобы убаюкать и заманить в расставленную ловушку. И тому, кого она щадит дольше всего, возможно, уготован самый жестокий конец.

— Если так, я все равно бессилен что-либо изменить, — пожал плечами Цезарь. — Возьми я один легион или двадцать — от судьбы не уйдешь.

— И да, и нет.

Конечно, я понимала, что, если Фортуна отвернется, не спасут и двадцать легионов, а если она благоволит, хватит и одного; но ведь зачастую судьба не играет ни на чьей стороне, и в таких обстоятельствах все решает сила.

— Ты просто растерялась, — мягко проговорил он, нежно обнимая меня за плечи. — Думаю, сказывается твоя усталость. Давай немного отдохнем.

Лежа рядом с ним в темноте, я не могла поверить, что очень скоро останусь одна, а он отбудет на очередную войну. Рядом с ним я чувствовала себя в полной безопасности. По крайней мере, на данный момент.

Перед тем как заснуть, Цезарь тихо сказал:

— Думаю, свадьбу с Птолемеем лучше не откладывать.

Жрец поджидал нас в маленькой комнате, примыкавшей к пиршественному залу, где мы с Цезарем и «женихом» готовились к церемонии. Двенадцатилетний Птолемей всем своим видом выражал послушание и готовность к сотрудничеству. Он был последним из моих пяти братьев и сестер, а для остальных попытки захватить трон закончились насильственной смертью. Лишь Арсиною держали в темнице, чтобы доставить в Рим и провести по улицам во время триумфа Цезаря. В то время я мало задумывалась о ее участи. Иное дело — теперь…