Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

капитан, — добавила она, повернувшись к Дворянчику, — этот мальчик и особенно его одежда помогут тебе проникнуть в Новую башню. Дай ему коня, и пусть твои люди следуют за ним. Он хорошо выучил урок…

— А я нет! — холодно заметил Сарбрюк. — Я никому не доверяю. Ты в этом убедишься, если обманешь меня. Что он должен делать?

— Подойти к дворцовым воротам и сказать, что он Ален де Майе, кузен капитана де Руссе, и что ему еще раз срочно нужно повидать своего родственника. Его или кого-то очень на него похожего уже видели, поэтому, несомненно, пропустят. Твои люди войдут за ним и без труда справятся с караульными, к тому же Руссе ужинает у своей подружки…

Катрин не удержалась от вопроса:

— Как вы все это узнали?

Виляя бедрами под своим чуть ли не монашеским одеянием, вдова Колена подошла к ней вплотную:

— Ты должна была знать, госпожа графиня, что я умею добиваться от мужчин всего, что захочу. Я всегда умела выбирать любовников. Я уже давно сплю с одним сержантом из башни, как раз с того дня, как туда поместили короля. Я подумала, что это мне может когда-нибудь пригодиться. К тому же это красивый парень, который знает толк в любви.

— Неужели? Вам так идет образ безутешной вдовы, — язвительно заметила Катрин.

Бледное лицо Амандины перекосилось от бешенства.

— Грязная потаскуха! Ты дура или прикидываешься? Послушай! Прежде чем попасть в дом к этому скряге Матье, я была публичной девкой, не афишируя этого. Лавка по торговле старьем была альковом и служила лишь надежным прикрытием. У меня были свои клиенты в приличных домах, это была моя работа. Колен, мой Колен, стал мне мужем. Я любила его больше, чем себя. Он стал моим сердцем, моей кровью, моей жизнью.

Она разразилась рыданиями, затем продолжала хриплым уставшим голосом:

— Теперь до конца своих дней и ночей мне будет слышаться его вопль, когда его бросили в котел! Из-за тебя, шлюха, и из-за твоей тупой сестрицы я теперь никогда не смогу спокойно спать! Но я тебя накажу, уж будь уверена, он будет отомщен.

Схватив Катрин за руку с необычайной для женщины ее роста силой, она потянула ее за собой и остановилась перед бесформенной массой, прикрытой холщовым покрывалом. Амандина наклонила и сдернула покров.

Катрин почувствовала приступ тошноты при виде обезображенного трупа Филиберта.

Содрогнувшись, она попыталась вывернуться, но Амандина крепко держала ее за руку.

— Посмотри, в каком состоянии мне его вернули. Как он тебе нравится? Я вас сейчас поженю.

— Отпустите меня! Вы сумасшедшая. Что вы хотите этим сказать?

Лицо Амандины осветилось дикой радостью. Каждой клеточкой своего существа она смаковала страх Катрин, который та уже и не скрывала. Графиня тщетно пыталась освободиться из клещей, сжимающих ее руку.

— Что очень скоро, — произнесла Амандина с расстановкой, чтобы каждый мог ее услышать, — когда ты отблагодаришь этих парней, которые помогли мне, тебя привяжут к телу моего бедного Колена, и вас вместе закопают. Это будет для него достойным утешением — спать с потаскушкой великого герцога! После того, как ты умрешь, тебя достанут Из земли и бросят в навозную кучу, моя красавица, потому ITO Колену для последнего сна не нужна развратница.

В порыве отчаяния Катрин удалось вырвать свою руку.

Безуспешно пыталась она найти в этой массе незнакомых лиц сострадание, участие, хоть каплю жалости. Она читала на них лишь отупение или гнусное нетерпение. Эти варвары облизывались при мысле об обещанном спектакле. Тогда, заметив Дворянчика, по-прежнему одетого в монашеское платье, она подбежала к нему, цепляясь за его рукав и моля:

— Монсеньор, я умоляю вас спасти меня от этой сумасшедшей! Если я досадила вам, убейте меня, но не дайте свершиться низкой мести этой женщины. Я по-прежнему ношу имя вашего друга по оружию, я благородная дама, у нас с супругом есть дети. Не дайте обесчестить их!

Он нетерпеливо отбросил цепляющиеся за него пальцы.

— Я никогда не интересовался женскими делами, — пожимая плечами, холодно заметил он. — Да и потом, я обещал… Тебе нечего больше мне предложить, Амандина? Это негусто.

— Есть, монсеньер! Вот ключ от тюрьмы, изготовленный по отпечатку на воске, переданном мне моим другом. Вам не доставит труда проникнуть к узнику.

— И вы собираетесь в темноте трусливо убить его? — выдохнула Катрин, до такой степени пораженная услышанным, что на минуту забыла о собственном страхе. — Вы же капитан, рыцарь, а он король!

— Вы не угадали, красавица, — сказал Дворянчик, вертя в руках переданный ему большой ключ. — Речь идет не об убийстве, а об удачном побеге. Мы — верные подданные короля Карла, седьмого по счету, будем рисковать своей жизнью, чтобы освободить его деверя и вырвать из когтей Филиппа! Мы выведем его из города дорогой, по которой вы сюда пришли. Конечно, его скоро схватят, и тогда нечаянный удар сделает спорным наследование Сицилийского королевства!

Быстрым движением он бросил ключ одному из двух мужчин, так же, как и он, облаченному в монашеское платье.

— Ты понял, Герхард? Бери его и действуй! Ты догонишь нас по дороге на Лангр, ты знаешь где.

— Ясно, капитан! — с сильным германским акцентом ответил мужчина. — Трогаемся в путь! А ты, мой мальчик, — добавил он, похлопывая по плечу юношу, одетого в костюм Беранже, — постарайся как следует сыграть свою роль, а не то я тебя проучу шпагой.

Десяток мужчин отделился от толпы. Они были вооружены до зубов. Перед тем как выйти, они накинули рыцарские плащи принятых в Бургундии цветов, чтобы не привлекать внимания… Надеясь получить удар кинжала или шпаги, Катрин хотела броситься к ним, но несколько пар рук схватили ее и снова подвели к Роберту де Сарбрюку, небрежно облокотившемуся о край стола. Он снова взял гвоздику, затем мило улыбнулся Катрин, как будто встретил ее на празднике. Глаза Катрин, полные слез, ничего не видели.

— Я надеюсь, моя дорогая, что вы оцените мой изящный план: мои преданные слуги вырвали короля из темницы, но отвратительные бургундцы вновь захватили его и подло убили. Мы будем пожинать лавры. Вся ответственность за убийство ляжет на Филиппа Бургундского. И снова на несколько лет вспыхнет война между Францией и Бургундией. И мы, наконец, избавимся от зажившегося на этом свете старого короля.

— Который осмелился вас держать в тюрьме и держит там до сих пор вашего сына?

— Совершенно верно. Я люблю платить долги. Таков мой принцип. Амандина, чего ты медлишь? Я не дождусь окончания спектакля, но хотел бы его открыть и дать возможность поучаствовать в нем моим людям перед дальней дорогой.