Кэндис Кэмп - Роковая любовь

Энэлайз опустилась в кресло. Она никак не могла понять, что с ним происходит, почему он так равнодушен, получив свидетельство ее невиновности. Она уже колебалась и никак не могла решиться сказа ь то, ради чего пришла.

— Я… Я подумала, что можно начать сначала…

— Что начать сначала??? — грубо спросил Марк и презрительно посмотрел на Энэлайз. — Начать бороться? Попытаться добить друг друга? Мы всегда к этому стремились, — сказал Марк!

— Нет! — воскликнула Энэлайз. Марк налил себе виски из бутылки, что стояла на столике рядом с диваном.

— Я имею в виду начать сначала нашу совместную жизнь и забыть, что произошло. Я хочу, чтобы мы жили одной семьей. Я хочу, чтобы у Джонни был отец.

— Джонни? Ха! Он пришел в ужас, увидев мое лицо!

— Ты кричал на него — вот, что испугало его! — парировала Энэлайз. — Но если ты дашь ребенку возможность познакомиться с тобой без всяких криков и раздражения, если ты спокойно скажешь ему, кто ты, я уверена, что он не испугается. Возможно, он будет сразу обращать внимание на твой шрам, но потом он быстро привыкнет.

— Неужели ты не понимаешь, что меня это не интересует! Мне не нужен мальчик! И мне не нужна ты! — закричал Марк и со злостью запустил полупустую бутылку в дверь. Бутылка разбилась и разлетелась взребезги. Энэлайз с ужасом смотрела на Марка. Внутри у нее все похолодело. Марк отвернулся от нее. За дверью послышались шаги. Это сержант Джексон, услышав шум, открыл дверь.

— Полковник? Что случилось? В чем дело? — спросил он.

— Я разбил бутылку виски. Пришли служанку все убрать и принеси мне другую бутылку виски, — сказал Марк угрюмо.

— Бог мой! Марк! Надеюсь, ты больше не будешь пить? — спросила его Энэлайз.

— Черт возьми! Я ничего не собираюсь делать по твоей указке! — набросился на нее Марк. — Тьфу! Да, уйди же ты из моей жизни. Мне не нужны ни ты, ни ребенок. Получай свой развод, как ты хочешь и выходи замуж за того немца. Уверен, что он будет мужем и отцом намного лучше меня. Я не создан для семьи. Я — не семейный человек.

— А для чего же ты создан? Для пьянства? — пронзительным голосом закричала Энэлайз.

— Я — калека, Энэлайз. Неужели ты не видишь? Я не могу скакать на лошади, не могу танцевать, не могу сам себе порезать мясо в тарелке. Я даже не могу любить женщину по-настоящему. Что еще мне остается делать? Только пить! Я даже не мужчина. Оставь меня!

Энэлайз, не обращая внимания на его истерику, подошла к нему. Она осторожно повернула его голову к себе и заглянула ему в глаза. Они были мрачными.

— О, Марк! Неужели ты думаешь, что я любила тебя только потому, что ты был красив или умел хорошо ездить верхом? Я знаю сотни таких мужчин, но я никогда никого из них не любила, — сказала Энэлайз.

Марк ничего не расслышал из того, что сказала ему Энэлайз, он только увидел жалость на ее лице.

— Нет! Убирайся от меня! — прохрипел Марк. — Оставь меня в покое! Неужели ты никак не поймешь, что я не люблю тебя!

Энэлайз отошла в сторону. В глазах ее застыла боль. Он не любит ее. Ему не нужны ни сын, ни она сама. Сейчас она, наконец, в этом убедилась. И то, что он писал письма, уже ничего не значило. И даже, если раньше он любил ее, то ранение, операции и постоянная боль сделали свое дело. Он стал безразличен ко всему в жизни, кроме виски.

Она повернулась и вышла из комнаты. Ей было так плохо, от утреннего оптимизма не осталось и следа. Но Энэлайз не выбежала стремительно из дома Шэфферов, как это было вчера. Она прошла в музыкальный салон и села в кресло.

Нет, ей надо собраться с мыслями и обдумать данную ситуацию. Все ее мечты о счастье опять разбились вдребезги. Но она знала, что жить без Марка так, как это было последний год, она больше не сможет. Оставить его в подобном состоянии и выйти замуж за Курта невозможно.

Остаток дня Энэлайз провела в доме у Шэфферов, наблюдая и анализируя то, что там происходит. Особенно пристально она следила за комнатой Марка. Из музыкального салона было все прекрасно видно и слышно. Она поняла по его скандальным крикам, что Марк страшно напился и был почти невменяем.

Кроме того, Энэлайз стало совершенно ясно, что все в доме, включая сержанта Джексона и слуг, не говоря уже об его отце и Фрэнсис, потворствуют ему и не препятствуют его пьянству. Никто из них, хотя и внушали ему, что так жить нельзя, не прекратил снабжать его. Стоило Марку попросить, как бутылка с виски доставлялась в его комнату. Они нянчились с ним и исполняли все его капризы. А дальше станет еще хуже. Ведь Марк привык жить, рискуя и постоянно бросая вызов судьбе.

Сейчас же он, лежа на своем диване, сходил с ума от безделья и убеждал себя, что он — никому не нужный калека. И это, несмотря на то, что все в доме только и делали, что исполняли его прихоти.

Марк превратился в вечно брюзжащего деспота.

Мужчины по-разному реагируют на вынужденное безделье, и реакция Марка была не из лучших. А потакание окружающих быстро сведет его в могилу, — решила Энэлайз.

Ее наблюдения подтвердил и доктор Кранц, приехавший проконсультировать Марка на следующий день.

Сначала Марк, узнавший, что доктора пригласила Энэлайз, отказывался от осмотра, но отец и Джексон все же уломали его. После осмотра Марка, доктор Кранц, как и было договорено, приехал к Энэлайз и объяснил ей положение дел. Он подтвердил, что после перенесенного Марком тяжелого ранения, проблемы остались скорее душевные, чем физические.

— Главное в том, что он махнул на себя рукой и не хочет потрудиться, чтобы выздоравливать и дальше, — вздохнув, сказал доктор. — Я внимательно осмотрел его конечности и убежден, что, несмотря на сильные повреждения мышц, у него есть шанс встать на ноги. Хотя вряд ли он будет ходить свободно, не пользуясь тростью. Рука тоже сильно повреждена и вряд ли она будет действовать далее свободно. Опасность в другом — мышцы рук и ног от полного бездействия начинают атрофироваться. И если он не будет лечиться и разрабатывать ноги и руки, то очень скоро произойдет их полное усыхание. Я не могу сейчас сказать, сколько времени понадобится на его практически полное выздоровление, потому что нервные окончания и мышечная ткань были сильно повреждены, но совершенно точно могу сказать, что дальнейшее промедление быстро превратит вашего мужа в безнадежного инвалида. Лечение же будет тяжелым, длительным и очень болезненным.

— Значит, Марку нужно постоянно упражняться? — взволнованно перебила Энэлайз доктора.

— Нет, не только это. У него, ведь как я вам уже сказал, были задеты нервы. Если они полностью потеряли чувствительность, то он не сможет упражняться. А вот, если хоть частично их функции сохранились, то нужно будет продумать лечение. Все зависит от того, насколько пострадала нервная система.