Розмари Роджерс - Ложь во имя любви

Мариса не знала, является ли последнее заявление завуалированной угрозой, и уговорила себя ничего не опасаться. После герцогского дома Лондон станет для нее глотком свежего воздуха! Филип как будто разделял ее ожидания: без дяди он сразу становился беззаботным молодым человеком, каким был в начале их знакомства. Она подозревала, что герцог делал ему такое же бесстыдное предложение, и гадала, каким был ответ Филипа…

Уже на следующий день, уносясь в карете прочь от крутых скал Корнуолла, оставшихся в ее памяти почерневшими старческими зубами, и от вечных туманов, Мариса не могла себе представить, что все эти разговоры имели место в действительности. Она торопилась обо всем забыть и просто наслаждаться жизнью. «Как я устала быть марионеткой в чужих руках! – думала она по дороге в Сомерсет, а оттуда – в Лондон. – Отныне я буду принадлежать только себе самой».

Однако это решение было легко принять, но очень трудно выполнить. В Лондоне Марису ждало сразу несколько сюрпризов.

Первый сюрприз именовался бароном Лидоном. Папаша Филипа, долго закрывавший глаза на существование Марисы, на следующее же утро после ее возвращения в Лондон нанес ей визит и, рассыпаясь в любезностях, уведомил, что его брат, сиятельный герцог, распорядился предоставить Марисе свой роскошный лондонский особняк. Кроме того, на ее имя был выписан банковский чек, превращавший ее в обладательницу колоссальной суммы. Отныне отпадала необходимость пользоваться тетушкиным гостеприимством: виконтесса Стэнбери становилась состоятельной дамой, пользуясь помощью некоей миссис Уиллоуби, благородной дамы, оказавшейся волею судьбы в стесненных обстоятельствах.

Не успела Мариса оправиться от первой неожиданности, как перед ней выросла леди Хезер Бомон, сестра Ройса и тетка Филипа, предложившая ей свою помощь в устройстве.

Напрасно она мечтала ни от кого не зависеть! Рассчитывать на тетушкину помощь более не приходилось: Эдме, изумленная богатством, свалившимся на племянницу, настоятельно советовала ей не противиться судьбе.

– В конце концов, дорогая, разве все это не принадлежит тебе по праву? Ты настоящая виконтесса Стэнбери, и, как я поняла со слов де Ландри, этот титул подразумевает осязаемое подтверждение. Правда, мне не совсем ясно, что подвигло Ройса на такой шаг. Теперь твое положение в свете не вызывает сомнений: перед тобой откроются все двери! Если бы ты только знала, как я рада за тебя! Даже твой отец не станет против этого возражать. Теперь мы сможем ему написать, не боясь упреков старика. Ах, ma chere, – Эдме промокнула глаза платочком, – оставь этот несчастный вид! К чему переживания? Мы будем жить по соседству – какая прелесть!

Мариса хорошо понимала, что означает этот внезапный широкий жест герцога, хоть и не находила сил признаться в этом тете. Таким образом он напомнил ей об их негласном сговоре, об обещании, которого она, в сущности, не давала; он осыпал ее благами, рассчитывая привязать к роскоши. Однако как бы трезво она ни взирала на происходящее, ей было не под силу противостоять волне захлестнувших ее событий.

Имени и влияния Ройса оказалось достаточно, чтобы она была принята во всех кругах, даже самых консервативных. Несмотря на уход Ройса на покой, он оставался влиятельной фигурой в политике; если бы не его внезапный недуг, премьером был бы он, а не Аддингтон.

Ее покровителем выступал отец Филипа, барон Лидон, что тоже открывало перед ней все двери. Даже великосветский законодатель мистер Браммелл скрепя сердце признал, что она достойна наивысшего почтения, и несколько раз выступил ее кавалером в «Олмэке», после чего отпали последние сомнения насчет вхожести виконтессы Стэнбери в высший свет.

В который раз Мариса, несмотря на всю свою решимость, оказалась игрушкой в чужих руках. Она не питала никаких иллюзий по поводу причин внезапной герцогской щедрости. Не питал их и Филип, с некоторых пор надевший на себя маску величайшей сдержанности. Это говорило о нежелании его становиться марионеткой в чужих руках и только укрепило ее в симпатиях к Филипу.

А между тем она уже начала тяготиться скукой светской жизни. Одно дело – вхожесть в знатные дома, и совсем другое – путы условностей. Она смертельно устала от роли модной леди и была только рада, когда Филип, смущаясь, напомнил ей об их намерениях, осуществлению которых помешал отъезд из Лондона. Она едва не бросилась к нему на шею. Это произошло во время прогулки верхом в Гайд-парке, когда им удалось ненадолго остаться наедине.

– О Филип! Вы серьезно? Но как?..

Он ответил ей неуверенной усмешкой начинающего конспиратора:

– Ради того чтобы побыть с вами вдвоем, без благонравной миссис Уиллоуби, дышащей нам в затылок, я готов на что угодно! Я сговорился с Салли Рептон, и она пообещала все устроить. Она заедет за вами завтра вечером и привезет к себе, где буду ждать я. Мы отправимся в клуб целой компанией. Если вы, конечно, не передумаете.

– Конечно, не передумаю, какие могут быть сомнения? Я так отчаянно скучаю!

Сославшись на головную боль, она уклонилась от совместного с тетушкой посещения театра на Друри-лейн. Миссис Уиллоуби, видевшая, кто приехал за Марисой, была готова ее выгородить. Покидая дом, молодая леди чувствовала себя вырвавшейся на свободу – восхитительное ощущение. Теперь она ни за что не отказалась бы от рискованного замысла, хотя в карете в момент примерки дамами масок Филип еще раз усомнился в ее решимости:

– Вы хорошенько подумали, Мариса? Все-таки это не просто игорный клуб. Кое-что может вас скандализировать…

– Неужели вы воображаете, что по-прежнему существует нечто такое, что могло бы меня неприятно удивить? Мне случается о чем-то сожалеть, но я уже переступила этот порог. Кому знать об этом лучше, чем вам, дорогой Филип?

– Я знаю одно: мне не нравится, когда вы так говорите. Весь вечер я буду рядом с вами. И потом, и всегда, если вы мне только позволите!

Она едва успела изумленно покоситься на него: карета резко остановилась. Они вышли на тихую улочку на лондонской окраине и оказались перед респектабельным с виду домом с темными окнами.

Лорд Драммонд, приехавший вместе с ними, постучал в дверь. В двери тотчас открылся глазок.

– Кто здесь?

– Драммонд с друзьями. Нас ждут. Впустите нас! Тут собачий холод!

Мариса обратила внимание на театральность и загадочность происходящего. Массивная дубовая дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы они могли юркнуть внутрь.

Мариса не знала, чего ждать. Пока она оказалась в обычном игорном зале, разве что более роскошном, чем остальные. Она увидела много знакомых лиц: эмигрантов, иностранных дипломатов. Почти все дамы были в масках, некоторые мужчины тоже скрывали свои лица. Мариса узнала тем не менее нескольких герцогов королевской крови. Первое впечатление слегка разочаровало ее. Порадовали только карточные столики в элегантно обставленных комнатах, через которые они проходили.