Ханна Хауэлл - Бесстрашный горец

– А кто станет лэрдом, если Хью умрет?

– Думаю, следующий сын, которого зовут Уоллас. А что?

– Мне нужно узнать о нем все. Считай, что Хью уже мертв. Это лишь вопрос времени. Интересно, после смерти этого ублюдка мы сумеем наладить дружественные отноше­ния с новым лэрдом? У Хью есть сыновья?

– Нет. Во всяком случае, мне о них ничего не известно. Ты знаешь, что он женился на Хелене? – Эван кивнул, и Грегор продолжал: – Может быть, поэтому с твоим сыном так бесчеловечно обращались? Насколько я знаю, Хелена не родила ему ребенка. Ни дочери, ни сына, о котором он так мечтает.

Эван направился к тому месту, где они оставили лоша­дей.

– Пора узнать о нашем противнике все, что только мож­но. Поскольку его сестра Мэри, похоже, хорошая женщина, очень может быть, что не все представители клана, а лишь Хью относится к нам с ненавистью. Я знаю, что его отец очень сердит на нас за то, что ему не достался Скарглас, но я не припомню, чтобы раньше между нашим кланом и Греями велись кровопролитные сражения по этому поводу.

– Может, ты и прав. Поговори с нашим отцом. На­сколько мне известно, смертельная вражда с Греями нача­лась с тех пор, когда во главе клана встал Хью. В то время я был еще зеленым юнцом и не слишком прислушивался к разговорам, которые велись по этому поводу. А вот сейчас припоминаю, что много лет назад произошла резня, в кото­рой погибло много женщин и детей из клана Греев. И нача­лась она вскоре после того, как Хью стал лэрдом. Этот че­ловек умеет так ловко разжечь в людях ненависть и злость, что нашему отцу и не снилось.

– Во мне разжечь эти чувства ему точно удалось, – заметил Эван. – До сих пор мы от него оборонялись, защи­щали наши жизни и земли, а теперь я хочу его уничтожить. И для начала надо узнать о Греях как можно больше.

– Согласен. А что ты собираешься делать со своим сы­ном? Ты же обещал ему, что привезешь его в Скарглас.

– И я сдержу свое обещание, но мне для этого потребу­ется время. Нелегко мне будет сообщить Фионе о том, что у меня есть сын. Я должен действовать осторожно. Хотя бы ради мальчика. Когда я привезу его в Скарглас, я хочу, что­бы ему оказали радушный прием, чтобы Фиона не возража­ла против того, что он станет у нас жить, чтобы стала ему матерью. Я чувствую, что она его примет, однако… – Эван пожал плечами, ему тяжело было выразить словами свои чувства.

– Мне кажется, тебе не стоит особенно беспокоиться этому поводу и в то же время ты должен действовать осторожно и аккуратно. Старые Робби и Кейт наверняка будут по-доброму относиться к твоему сыну. Но я думаю, всякий раз, когда ты будешь сюда приезжать, ты должен будешь, подходя к коттеджу, зорко смотреть по сторо­нам. Не исключено, что для тебя будет приготовлена ло­вушка.

Эван кивнул и, когда они дошли до своих лошадей, быстро вскочил в седло.

– Все это пока должно оставаться в секрете, строго между нами. Договорились?

– Конечно, – согласился Грегор и тоже вскочил в сед­ло. Мужчины поскакали обратно к Скаргласу. – Но, Эван. советую тебе особо не тянуть с признанием Фионе в том, что у тебя есть сын. Будет хуже, если она об этом узнает от кого-то другого. Коттедж расположен не так близко от на­шего замка, но мало ли что может случиться, вдруг кто-то не сумеет держать рот на замке.

Именно это не давало Эвану покоя до самого вечера, когда он вместе с Фионой отправился спать. Вернувшись из коттеджа домой, он весь день избегал ее, пытаясь приве­сти в порядок свои мысли и чувства и выработать какой-то план. Эван подозревал, что Фиона чувствовала, в каком настроении он находится, поскольку пристально за ним наблюдала.

«И не одна она», – раздраженно подумал Эван. Сигимор тоже не сводил с него глаз, а он парень умный и на­блюдательный, так что вполне способен сделать кое-какие выводы. «Следовательно, он не умеет хранить секреты, осо­бенно те, которые касаются его самого», – с досадой ре­шил Эван. Значит, нужно как можно скорее принять реше­ние.

Когда Фиона расплела косу, Эван подошел к ней и, взяв у нее из рук расческу, принялся расчесывать ее воло­сы. Он испытывал к ней щемящую нежность. Эта хрупкая молодая женщина была бесконечно дорога ему. Она проч­но вошла в его жизнь, без нее он не мыслит своего буду­щего. Ему очень хотелось прямо спросить ее о том, какие чувства она к нему испытывает, но он боялся. Если она произнесет не те слова, которые ему хочется услышать, ему будет невыносимо больно, а он был не готов испытать такую острую боль. И в то же время неизвестность была еще хуже. Нужно как можно скорее выяснить, как она вос­примет новость о том, что у него есть сын, и любит ли она его, Эвана, настолько крепко, что это известие не оттолк­нет ее от него.

– Тебя что-то беспокоит, Эван? – спросила Фиона, когда он, положив расческу на туалетный столик, повел ее к кровати. – Ты сегодня такой задумчивый.

– В замке произошло столько перемен, детка, что есть над чем задуматься.

– И перемен хороших, – заметила Фиона и, забрав­шись в постель, быстро скользнула в его объятия, когда он улегся с ней рядом. – Многого удалось добиться.

– Совершенно верно. И отец, похоже, изменился к луч­шему. Мне кажется, и у моих братьев появилась неплохая возможность найти себе в этой жизни занятие по душе. Теперь им совсем не обязательно сиднем сидеть в замке, заниматься бесчисленными тренировками да ждать, когда кто-то на нас нападет, чтобы дать достойный отпор. – Эван принялся покрывать поцелуями шею Фионы, с удовольстви­ем слушая, как она постанывает от удовольствия. – Просто перемен произошло за короткое время слишком много. Мы перестали быть одинокими и обрели союзников. Я так дол­го этого ждал, что сейчас мне даже не верится, что мои мечты наконец-то сбылись.

•Запрокинув Фионе голову, Эван крепко поцеловал ее. Она с готовностью ответила на его поцелуй, на его прикос­новение, и Эван почувствовал, как желание взметнулось в нем яростным огнем. И он понял, что именно это больше всего боится потерять.

Спяв с Фионы рубашку, он уложил ее на спину и, не обращая внимания на ее смущение, оглядел пристальным взглядом. Оно была настолько хороша, что у пего перехва­тило дыхание. Только бы Господь позволил ему наслаж­даться ее восхитительным телом подольше, лучше всего – до конца его дней. И внезапно Эвану захотелось оставить на теле Фионы какой-то след, чтобы всякий раз при взгляде на него он вспоминал о той безудержной страсти, кото­рую они испытывали друг к другу.

Целуя ее, он осторожно взял ее за запястья и прижал ее руки к кровати. Эван намеревался окутать ее своей страс­тью, подарить ей такое наслаждение, чтобы она не смогла пошевелить ни рукой, ни ногой. Единственное, в чем он был уверен, так это в той страсти, которую они испытыва­ют яруг к другу. И он намеревался насладиться ею как мож­но полисе.