Филиппа Карр - Роковой шаг

— Маленький озорник, — ласково протянула Нэнни Госуэлл. — Ему хочется всем доказать, что он пуп земли. Я вздохнула. Никто не мог бы больше желать появления ребенка в детской, чем я.

Мы провели лето между поместьем в деревне и Лондоном. Важной чертой нашей жизни были, конечно, вечера азартной игры, благодаря которой, по уверениям Ланса, он быстро восстанавливал свои потери в «Компании южных морей». Я не была уверена в этом, потому что догадывалась, что мне сообщают только о выигрышах. Проигрыши были, вероятно, так же велики.

В те дни я часто чувствовала, как счастлива была бы, если бы не одержимость Ланса азартными играми. Когда у него начиналась эта лихорадка, он будто забывал обо мне. Казалось, им овладевал демон. Он не мог противиться своей страсти.

Я видела, как он делал ставки в пять или даже двадцать фунтов на две дождевые капли, скатывающиеся по окну. Я не понимала его. Мне хотелось верить, что урок с фиаско «Компании южных морей» повлиял на него. Увы, этого не было.

Я была более чем обеспокоена финансовым положением Ланса, ибо предполагала, что у него есть долги.

Однажды я нашла жалобу от его портного за давно просроченный счет, и когда я упрекнула его, он ответил:

— Но, дорогая, ни один мужчина не оплачивает счет своего портного по меньшей мере пять лет.

— А следовало бы платить. Что если бедняге нужны деньги?

— Этот портной далеко не беден. Он шьет при дворе и, должно быть, сколотил целое состояние… в долгах.

— Но от него мало радости, если никто не платит.

— В свое время… в свое время.

— Ну, поскольку ты выигрываешь, это время пришло.

— Логично, дорогая, очень логично. Предоставь все мне.

Непостоянный, очаровательный, невозмутимый, галантный и безнадежный игрок. Он был человеком, смеющимся на краю бездны. Я была совсем иной. Возможно, ему не следовало жениться на мне.

А вот Эмма была похожа на него. Я видела, как азарт начинает завладевать ею. Она едва могла дождаться начала игры. Я спрашивала себя, по-прежнему ли Ланс оплачивает ее попытки. Я часто видела, как Жанна наблюдала за ней, сокрушенно качая головой.

— Эмме шлет удачу небо, — сказал Ланс. — Я мало видел таких удачливых, как она.

Поэтому я предполагала, что, по крайней мере, у Эммы дела идут хорошо. И лишь совершенно случайно мне открылось, что я заблуждаюсь.

Обычно после обеда гости усаживались за карточные столы, а я шла отдыхать в спальню. Ланс безуспешно пытался убедить меня остаться; впрочем, он не очень настаивал, возможно, считая, что одного азартного игрока в семье достаточно.

Как я помню, была теплая осень. Обед казался особенно удачным, и разговоры текли свободно. Я сидела у одного края стола, а Ланс — у другого. Он был обворожителен, умен, гостеприимен. Но все эти люди, сидящие за столом, были игроками, страстно нацеленными на дело, ради которого пришли, и это дело заключалось в выигрывании денег друг у друга. Я знала большинство из них очень хорошо, так как они часто приходили к нам и Ланс тоже часто посещал их дома. Иногда мне приходилось сопровождать его, но я боялась этих вечеров, которые обычно протекали в довольно скучных беседах с теми членами вечеринки, которые, подобно мне, не играли; мы ждали окончания игры, обычно затягивавшейся до раннего утра. Я старалась найти причины не посещать эти приемы. Ланс был достаточно понятлив и никогда не заставлял меня. В то же время ничто не могло помешать ему идти туда.

Эмму тоже часто приглашали. Она была популярна в этой компании. Я слышала, как о ней говорили:

«Славный малый. Не боится рисковать». Конечно, она не боялась, ведь Ланс снабжал ее деньгами для участия в игре, и она возвращала их ему только когда выигрывала.

Но, возможно, он больше не делал этого, так как ей стало заметно везти. Я не спрашивала об этом ни у него, ни у нее.

В тот вечер она надела очаровательное платье, которое сшила сама. Оно не потребовало больших затрат. Мы вместе покупали материю на Лиденхолл-стрит. Оно было в светлых красных тонах, по крайней мере, юбка; нижняя юбка была кремового цвета, и Эмма сама вышила ее красным шелком. Платье, подчеркивавшее стройную талию, выглядело прелестно; вырез спереди открывал расшитую нижнюю юбку.

Я оглядела сидящих за столами. Там было три стола, по четыре человека за каждым. Эмма сидела рядом с пожилым бароном, который был ее соседом и во время обеда и явно увлекся ею. За их столом сидели еще двое среднего возраста. У Ланса были друзья всех возрастов. Единственным, что их объединяло, была страсть к игре.

Ланс обнял меня и легонько поцеловал в затылок. — Если хочешь, пойди и приляг, дорогая, — сказал он.

Я кивнула, собираясь так и поступить. Немного понаблюдав за началом игры, я была заворожена напряженными выражениями лиц игроков, причем у Эммы оно было не менее напряженным, чем у остальных. Я слегка беспокоилась, так как Ланс делал из нее игрока, а я чувствовала себя до некоторой степени ответственной за Эмму.

В этой комнате был мраморный камин с большим зеркалом над ним. На каминной полке стояла ваза с хризантемами, которую я сама поставила утром. Должно быть, кто-то, проходя мимо, задел цветы, так как одна из хризантем почти вылезла из воды. Я стала поправлять букет, прислушиваясь к игрокам, объявлявшим свои ставки. Я содрогнулась. Мне было жаль тех из них, кто выйдет из этой комнаты намного беднее, чем входил.

В зеркальном отражении прямо передо мной была Эмма. Я взглянула на нее и не поверила своим глазам. Она опустила руку в разрез юбки и вытащила оттуда карту. Я увидела, как Эмма сует эту карту в набор карт, который она держала в другой руке.

Я почувствовала легкую тошноту. В комнате было жарко. Не показалось ли мне все это? Я захотела выйти, но осталась на месте, пристально глядя в отражение Эммы в зеркале.

Она улыбалась, и все ее поздравляли. Она опять выиграла.

Мне необходимо было уйти. Я пожелала всем спокойной ночи и пошла в спальню. Там я уселась, уставившись на свое отражение в зеркале.

Должно быть, это ошибка. Но нет, я видела все очень ясно. Я мысленно вспоминала случившееся… тот роковой момент, когда она вынула карту из под юбки. Вот она улыбается, наклоняется вперед и кладет локоть на стол, веером держа карты перед собой…

Ей очень повезло. Еще бы! Она обеспечила эту удачу шулерской уловкой. Это было невозможно, но было! Жульничество считалось у игроков величайшим грехом. Обманщиков изгоняли из клубов. Никто с ними не играл. Обвинители и обвиненные в мошенничестве дрались на дуэлях.

Что же мне делать? Одно было очевидно: я не могла позволить Эмме продолжать жульничать в моем доме. Сообщить о случившемся Лансу? Он пришел бы в ужас. Это была одна из немногих вещей, которые действительно волновали его. И куда бы она пошла, если бы ей предложили покинуть дом? Что сталось бы с Жан-Луи?