Сесилия Грант - Любовь и расчет

Он понял. Его рука, мявшая ее ягодицы, расслабилась и сменила положение на еще более дерзкое. Вторая его рука, оторвавшись от ее затылка, проследовала к… — Кейт обмерла — проследовала к ее груди и сомкнулась вокруг округлости ее формы, как будто имела на то полное право. Потом подушечками пальцев в лайке перчатки он провел по краю ее декольте и, нащупав под шелком платья сосок, с силой сдавил и помассировал большим пальцем.

Она согнулась чуть ли не до пола. Если поцелуй был всего лишь выражением их злости, его рука на ее ягодицах — бесстыдством, соответствующим их настрою, то его большой палец лишил Кейт возможности дышать и думать и наполнил миллионом крошечных взрывающихся звезд.

Он уловил происшедшую в ней перемену. Она это поняла по поцелую, ставшему нежнее. Его язык, до этого такой настойчивый, теперь лишь кончиком дразнил ее губы. Получив возможность отвечать, Кейт для удобства запрокинула голову и несмело ввела ему в рот свой язык.

Ник застонал. Она ощутила этот звук в его животе. Так крепко притиснул он ее к себе.

— Кэтрин. — Ник оторвался от ее рта и прижался лбом к ее лбу, как в тот злополучный вечер на прошлой неделе, когда сказал, что они не должны такого себе позволять. — Мы должны остановиться.

Но его палец продолжал свою дерзкую работу. Приплюснутая к нему, она хорошо чувствовала, как не хочется ему сейчас останавливаться.

— Да. Мы остановимся, когда завершится последний танец.

Это его руки сделали ее такой смелой. Она открыла глаза и потерлась о него телом, как кошка, требующая ласки.

— Ты знаешь… все это совершенно напрасно.

Его веки опустились, и рука на ее груди затвердела, заставив ее тело извиваться еще сильнее.

Он был прав. Все это представлялось невозможным, однако происходило. В то время как на балу каждый ее взгляд и каждое движение являлись продуктом продуманности и расчета, здесь с ним все было безыскусным, непричесанным, настоящим.

— За пределами этой комнаты невозможно, да. — Она должна была заставить его понять это. — Здесь же я не вижу причины, почему мы не можем…

Но она не договорила, ахнув, когда сквозь ткань платья он сжал ее сосок. Наверно, были еще и другие более острые и приятные ощущения, связанные с интимными органами, но ей не хватало воображения, чтобы это представить.

От напряженного дыхания его грудь тяжело и часто вздымалась. Он поддавался чувствам. Кейт это чувствовала.

— Перейдем на середину комнаты? — Ник поцеловал ее, прежде чем она успела ответить. — Где светлее от луны. Где я смогу видеть выражение твоего лица.

Кейт кивнула. Кровь стучала в висках от триумфа и предвкушения. Отпустив ее, Ник пошел закрыть дверь. Кейт отошла от камина и, обогнув диван, остановилась на призрачной дорожке на ковре, образованной падавшим из окна лунным светом. Доносившаяся до них музыка звучала с неожиданной пронзительностью в своей веселой невинности.

Прежде чем притянуть дверь, Ник повернул дверную ручку, затем медленно вернул ее в прежнее положение, чтобы замок ни единым звуком не нарушил их уединение. Когда он повернулся к Кейт лицом, ее сердце встрепенулось в предвкушении того, что должно произойти. Вся его фигура выражала твердую решимость продолжить то, что начали.

— Не бойся. — Ник приблизился к ней уверенным шагом, как будто они уже проделывали это много раз. — Мы не успеем совершить ничего необратимого, если не поторопимся, а я ненавижу торопиться. Со мной ты в полной безопасности, твое целомудрие и перспективы на будущее не пострадают.

«Я уже пострадала и погибла. Моя репутация безвозвратно испорчена».

— Я знаю, — сказала Кейт. — Я не боюсь.

Он стоял перед ней, обхватив ладонями ее локти. Стоял и смотрел на нее. На ее лицо, на обнаженные плечи и декольте. Затем отступил на шаг назад, чтобы окинуть взглядом всю ее фигуру от головы до пят.

— Ты такая красивая, — произнес он надтреснутым от восхищения голосом.

Притом что Кейт привыкла к мужскому восхищению, от его слов у нее по телу побежали мурашки.

Коснувшись пальцами ее подбородка, он приподнял к себе ее лицо, чтобы заставить посмотреть себе в глаза, потом на короткий миг припал к ее губам своими. Затем поцеловал в щеку и в мочку, потом чуть пониже уха, откуда не спеша начал опускаться вниз по шее, как будто в их распоряжении имелась уйма времени, а не половина заключительного танца.

— Такая красивая, — прошептал он.

Да. Она и вправду была хороша. С его стороны было мудро позволить ей расслабиться, повторяя истину, которая не вызывала у нее сомнений. И как мастерски произнес он эти слова, придав общепризнанному факту новизну и великолепие.

— Ты не снимешь сюртук?

Она нащупала подушечками пальцев его пуговицы. Это даст ему понять, что ей тоже нравится, как он выглядит.

К ее пальцам на пуговицах он присоединил усилия своих пяти. Вторая его рука оставалась на ее плече. Пока совместными усилиями они расстегивали пуговицы, он скользил губами вверх по ее шее к уху, как будто и на короткое время не мог оторваться, чтобы покончить с сюртуком.

Однако ему все же пришлось отвлечься, чтобы вынуть руки из рукавов и сбросить фрак на спинку дивана. Когда он возвращался к Кейт, она остановила его жестом вытянутой руки, чтобы полюбоваться на него в рубашке. Талия, грудь, плечи, вскинутые для объятия руки, простые складки галстука. Подбородок. Рот. Глаза. Все такое знакомое и в то же время незнакомое.

Кейт сделала шаг ему навстречу и перенесла ладонь с его груди к щеке, которую ударила. Она не могла поверить, что сделала это, и в то же время не сожалела о содеянном. Раз это заставило его поцеловать ее.

Ник улыбнулся, как будто угадал ее мысли, и, взяв за запястье, принялся стаскивать с нее перчатку, пока она не собралась в складки, обнажив кожу. Позади него спинкой к ним стоял диван. Ник попятился, потянув Кейт за собой, и сел на спинку дивана.

— Подойди ближе, Кейт, — попросил он и раздвинул ноги, освобождая ей место.

Когда Кейт оказалась между его коленей, он слегка подался вперед, чтобы поцеловать ее в ключицу и затем в грудь.

Едва дыша, она следила за его все более смелыми действиями, пока он дюйм за дюймом покрывал поцелуями ее обнаженную в вырезе платья плоть, то опускаясь, то поднимаясь, словно нарочно дразнил ее, чтобы довести до безумия. Его ладони тем временем легли на ее грудь, и пальцы вновь затеяли плутовскую игру сквозь шелк платья, которую начинали у камина.

Кейт ухватилась одной рукой за его плечо, а вторую прижала к его затылку.

«Да. Продолжай. Не останавливайся. Я этого хочу».

Когда ее рука на его плече затвердела, он издал какой-то звук, но не остановился, продолжая обследовать горячим языком округлости ее обнаженной плоти. Кейт хотела… о, она не знала, чего хотела; ей не хватало для этого слов.