Жюли Галан - Герцогиня и султан

– Да? – удивился рыжий. – Не знал. Ну вот, а чуть раньше этого трагического для Салах ад-Дина дня он изгнал крестоносцев из Иерусалима. О его благородстве ходят легенды, но вот госпитальеров он по каким-то причинам не любил. И в плен их не брал.

– А куда девал? – удивилась Жаккетта.

– Вырезал, – коротко объяснил рыжий. – Это говорит о том, что напакостили они там изрядно. Но зато уж крепости держали до последнего, и Крак де Шевалье пал только в тысяча двести семьдесят первом году, а Акка была христианской еще двадцать лет после этого. Именно госпитальеры прикрывали отход и на корабли взошли последними, унося раненого великого магистра.

И первое время они отсиживались именно на Кипре. Потихоньку на верфях Лимасола построили собственный флот. Но им и Лузиньянам было, естественно, тесно. Учитывая основательность госпитальеров, это можно понять. Но тут почтенный гражданин города Генуи, промышлявший на своих судах грабежом и разбоем, то есть мой коллега, обратил внимание тогдашнего великого магистра на остров Родос. Боюсь, им руководили не святые чувства – уж больно с него удобно чистить Левант.

Жаккетта с умным и независимым видом слушала, радуясь, что оказалась вполне на высоте и поразила знаниями рыжего.

Он ни полусловом, ни полувзглядом не намекнул, что слышал, как она вздыхала ночью под его боком.

Жаккетте было немного стыдно и досадно, что она ошиблась в его намерениях.

– Орден вцепился в Родос своими цепкими когтями и прочно там обосновался. Но рано или поздно ему придется либо уйти, либо погибнуть. Шансов у него практически нет.

– Ты сильно не любишь иоаннитов? – спросила Жаккетта.

– Да нет, – удивился рыжий. – Я люблю или не люблю людей. Страны и организации вызывают у меня другие чувства.

– Ты вообще, как я погляжу, с мусульманами общаешься! – заметила Жаккетта. – Словно и не христианин!

– Милая жемчужина! – Рыжий с хрустом потянулся. – Меня много раз пытались отправить на тот свет собратья по вере, и много раз протягивали руку помощи верящие в других богов. Хотя не скажу, что не было и наоборот.

– Ну, ты же пират! – заявила Жаккетта. – А госпитальеры – серьезные люди. Они ради веры живут.

– Да? – хитро прищурился рыжий. – Было время, когда папа даже пригрозил госпитальерам вместе с тамплиерами отлучением от церкви. За то, что имели договор с ассасинами..[17]

– Какими убийцами?

– Теми самыми. Ну, или исмаилитами. В преданиях про дедушку госпожи Жанны такие не встречались?

– Нет… – удивленно сказала Жаккетта.

– Понятно! – кивнул рыжий. – Они, наверное, разбегались при его появлении и в историю не попали. Видишь ли, рыбка, примерно тогда, когда Карл Великий штурмовал твердыни Иерусалима, там же, в горах, засел в крепости Аламут один нехороший человек, который называл себя Старец Горы. Он был вождем исмаилитов, которые признают духовным главой мусульман Исмаила и его потомков.

– А кто этот Исмаил?

– Как приятно общаться с девушками. Исмаил – это один из многочисленных потомков родственников пророка Мухаммеда. Понятно?

– Понятно! – кивнула Жаккетта. – И что делал твой Старец Горы?

– У него было много сторонников в городах, а главное, в крепости он имел целое войско молодцов, которые по его приказу готовы были и убить, и умереть. Что они и делали. Вот этих-то молодцов и звали ассасинами. Они гадили исподтишка, поэтому, сама понимаешь, бороться с ними было трудно.

– А может, господина эти убийцы и убили? – решила вдруг Жаккетта. – Тоже исподтишка, прямо как ты говоришь.

– Да нет, не эти. Этих давно уже. нет. Разве что по примеру Старца Горы в пустыне Старец Песка завёлся… Боюсь, руку к этому делу приложила личность.

– Куда менее выдающаяся, – покачал головой рыжий. – А ты любила Али?

Сначала Жаккетта даже не поняла, о ком он спрашивает. Потом догадалась, что Али – это шейх.

– Тебе-то какая разница! – бросила она.

– Интересно, – невозмутимо сказал рыжий.

– Не скажу! – отрезала Жаккетта.

– Жаль, – заметил небрежно рыжий. – Значит, не любила…

– Любила, не любила – не твое дело! – возмутилась Жаккетта. – Он знаешь какой был? Как сверкнет глазами – так все разбегаются, чтобы не зарубил под горячую руку. А добрый на самом деле! И ласковый!

– Видно, любила… А зачем сбежала? – опять спросил рыжий, насмешливо, но внимательно поглядывая на нее.

Жаккетта вдруг резко устала от этого разговора. Усталость просто упала ей на плечи, придавила к земле. Сразу все стало безразличным, тусклым и унылым.

Она безнадежно махнула рукой и сказала:

– Какая разница! Все равно господина больше нет!

– Значит, не любила… – мягко сказал рыжий.

– Слушай, отстань, а? – попросила Жаккетта. – Вас любить – себе дороже! То за задницу ущипнете, то еще как – нибудь в душу плюнете.

– Хорошая память… – заметил рыжий.

– Если бы я тебе на заду синяк поставила, ты бы тоже долго помнил! – взорвалась Жаккетта.

– Познакомиться хотел! – улыбнулся рыжий.

– Вот и познакомились!

Жаккетта оскорблено отвернулась. Вся ее ненависть к рыжему вернулась и забушевала с новой силой. Слезы навернулись на глаза, и Жаккетта, вцепившись в борт так, что пальцы побелели, заплакала. Она делала нечеловеческие усилия, чтобы не шмыгать носом и не выдать рыжему, что плачет.

«Любила – не любила! Я же не интересуюсь, по сколько девок у него в каждом порту! Познакомиться хотел! Сволочь рыжая! Пусть вон госпожу своими расспросами донимает и улыбается сколько влезет! Господи, ну какая же я дура, уши развесила, как же, про госпитальеров рассказывают! Он же меня как человека и не видит, я для него живая диковинка, как певчая сойка из клетки! Любимица шейха Али! Нитка Жемчуга! Вот и лезет с расспросами! Ненавижу! Не-на-ви-жуШ»

Теперь на борту «Бирюзы» царило гробовое молчание.

В этот день они до Кипра так и не доплыли.

– Может быть, будем дежурить по очереди? – спросила Жанна вечером. – Ведь остров близко!

– Нет, эту ночь мы вполне обойдемся без дежурного, – решил рыжий. – Остров еще далеко.

Жаккетта молча и равнодушно поела, завернулась в покрывало и устроилась на своем месте, не обращая внимания на твердость настила и ставшую привычной боль в спине от скрюченной позы.

Улеглись и остальные.

Ночью в полусон-полудрему Жаккетты вторгся шум. Она чуть-чуть приоткрыла глаза и увидела, что рыжий поднялся, чтобы проверить, все ли в порядке.

Убедившись, что все нормально, он немного посидел на корме, достал флягу и глотнул воды. Затем вернулся обратно на спальное место, но перед тем как лечь, приблизился к Жаккетте и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. Ладонь была гладкая и теплая, а костяшки твердые.