Эдит Лэйтон - Возвращение графа

Она также вспомнила, что Кристиан так и не сказал, что не крал подсвечник из Эгремонта. Она на этом не настаивала, она прижималась к нему, уносясь в заоблачные выси.

У Джулианы разболелась голова; она с отвращением вспоминала свое распутное поведение. Он сам сказал, что не собирался заходить так далеко.

Она его не винила. Она понимала, что взяла его – да, именно она его взяла – по любви, по велению сердца и предательского тела. Чувства взяли верх над разумом. Джулиана уткнулась в подушку.

Что, если после ночи любви у нее останется нечто большее, чем воспоминания? Что, если у нее будет ребенок? Тогда она станет отверженной, потому что даже если семья ее простит, не простит мир. А он? Будет ли он жив, чтобы узнать об этом? И если да, то как отнесется к ребенку?

Хуже всего, что независимо от того, кем он был или не был, что он делал или не делал, она не знала, что будет дальше, и не могла на это повлиять. К ленчу она вышла такая бледная и измученная, что все спросили, стоило ли ей подниматься с постели.

– Сэр Морис передает вам свои комплименты, – сказал дворецкий, – и желает узнать, не могли бы вы встретиться с ним в его кабинете сегодня перед чаем?

Джулиана испуганно вскинула глаза. Софи захлопала в ладоши.

– Конечно! Ну разве это не мило? – спросила она, когда дворецкий вышел. – Вероятно, он хочет спросить, как твои дела. Я сама немного испугалась, ты все еще бледная, но видно, что идешь на поправку. – Она опустила глаза на свое вышивание. – Ведь прошел целый день с тех пор, как ты вернулась домой под утро в мокром от росы платье.

Джулиана вытаращила глаза. Она укололась иголкой и даже не почувствовала этого.

– Да-да, я знаю. Моя горничная узнала от служанки нижнего этажа, а та от посудомойки, которая первая встает утром. Она видела, как ты прокралась в дом. Не волнуйся, я никому не сказала, только, Хэму, потому что мы с ним всем делимся. Знаешь, он обвинил в этом нас. Он всегда говорил, что ты слишком неопытна, что нельзя было использовать тебя как наживку для самозванца. Но что сделано, то сделано. И хоть поздно запирать ворота, когда лошадь ушла, мы за тобой будем приглядывать. Ты и зевнуть не сможешь без того, чтобы об этом не стало известно. – Она наклонилась к ней и прошептала: – Но скажи мне, оно того стоило?

Джулиана выпрямилась, мертвенно-бледное лицо покрылось пятнами.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказала она. Софи улыбнулась. – И меня не волнует, что ты думаешь. Я уезжаю домой.

– Я же сказала, что не виню тебя, – обиделась Софи. – Капитан – самый потрясающий мужчина, которого я знала, хоть и эксцентричный: вообрази, он никогда не снимает перчаток! И нос сломанный. Но по-моему, это придает ему своеобразие, и улыбка у него замечательная, и сложен он отлично, несмотря на хромоту. Хорошо говорит, достойно себя ведет. Иначе папа не стал бы иметь с ним дело. Сыщик – совсем другое, у папы не было выбора. Я думаю, у капитана Бриггза нет денег, зато могут быть связи. И все равно ты дважды подумай, прежде чем ухватиться за него. Ты можешь найти кого-нибудь получше.

Джулиана сидела удивленная, не зная, плакать или смеяться. В таком выводе был смысл: Эймиас был тем мужчиной, с которым она вернулась на рассвете.

– Покататься ночью не означает заниматься любовью, – быстро проговорила она. – У меня есть принципы, Софи, даже если иногда я действую неразумно. В конце концов, я не знала, что у тебя были какие-то виды на меня, пока не приехала.

Она с облегчением увидела, что кузина покраснела.

– Могу поклясться на Библии: я никогда не занималась любовью с этим мужчиной. – И поскольку это была истинная правда, Джулиана опять могла свободно дышать. – Я просто хотела поговорить с ним о Кристиане, когда еще это можно сделать так, чтобы никто не узнал? Я же знаю, что вы думаете, – ты, Хэм, баронет. Но я все равно считаю, что он настоящий Кристиан Сэвидж.

Поскольку это уже не было истинной правдой, ее голос прозвучал не очень уверенно. К ее радости, кузина только покачала головой:

– Бедная Джулиана. Ты слишком доверчива!

– Никакого вреда не было. Только для моей репутации, как я вижу. Но я скоро уеду. – Так она и сделает, как только узнает, что с Кристианом. Она снова взялась за шитье и расслабилась. Разговор может оказаться трудным, но она подумала, что проведет его без излишней лжи. Однако сначала надо написать несколько писем.

Джулиана пошла в свою комнату и, прежде чем встретиться с сэром Морисом, написала три записки.

Первая – мистеру Мерчисону, она спрашивала его, не знает ли он, что происходит с Кристианом.

Вторая – снова Энтони – Эймиасу. Она написала ему сразу же, как оказалась дома, чтобы сообщить, что все прошло благополучно. Теперь она знала, что это не так, поэтому написала просто и сжато, что он больше не должен приближаться к дому баронета, потому что его видели и все уверены, что он ее любовник. Она посмотрела на небольшую пачку денег, которые у нее остались, отложила часть на дорогу и приписала: «Пожалуйста, возьмите вложенное для него. Хорошие слуги закона стоят дорого, найдите для него самых лучших».

Она сложила записки одну к другой. Кем бы ни был предполагаемый капитан, он полностью предан Кристиану.

Она приложила к ним третью записку и четко написала имя адресата. Там говорилось: «Что происходит? Пришли хоть слово. Ты мне ничем не обязан, поверь. Но я тревожусь».

Теперь она была готова к разговору с сэром Морисом.

– Моя дорогая, – сэр Морис встал, когда она вошла в кабинет, – как вы себя чувствуете? Должен сказать, вы выглядите намного лучше, этот цвет вам идет. Да и какой цвет вам не к лицу? Садитесь, пожалуйста.

Джулиана опустилась в кресло; хорошо, что она надела розовое платье, в нем и мертвая будет хорошо выглядеть.

Баронет вышел из-за стола и заложил руки за спину. Джулиана окинула комнату взглядом: полки были забиты книгами, все они выглядели старыми, ценными и зачитанными. Комната была под стать хозяину: дорого и со вкусом меблированная, наполненная античными знаниями. И так же, как хозяин, здесь все было в хорошем состоянии, несмотря на древний возраст. Она подумала, что сэр Морис временами бывает сухой, педантичный и старый, как эти горы книг. Но он всегда был подтянут, и, несмотря ни на что, она не могла не чувствовать к нему симпатии хотя бы за то, что у него были такие же голубые глаза, как у Кристиана.

Он прислонился к столу и сложил руки на тощем животе.

– Мне сказали, что вы здесь не чувствуете себя счастливой. – Он поднял руку, не дав ей возразить. – Не могу вас в этом винить. Дорогая, вы деревенская девушка, сердечная и душевная. Ваша кузина любит моду, постоянное веселье, ночную жизнь Лондона. Вы – нет, это очевидно. Более того, мне сказали, что вы собираетесь уехать омой.