Мэри Бэлоу - Немного женатый

Дом в георгианском стиле был построен с большим вкусом. Здесь вырос Джон, это его дом. Но Еве некогда было о нем думать.

– Что, если граф откажется нас принять? – спросила она.

– Откажется? – Эйдан с искренним удивлением взглянул на нее. – Почему он должен отказаться?

– Из-за меня, – напомнила она, – я же дочь уэльского углекопа.

– И жена Бедвина!

Как различны были их представления о реальной жизни, подумала Ева. Эйдану, сыну и брату герцога Бьюкасла, и в голову не приходило, что ему могут отказать в приеме даже в самом знатном доме. И конечно, ему не откажут.

– А вдруг граф не захочет нас выслушать?

– Почему не захочет? Он судья, и его обязанность – выслушивать тех, кто к нему обращается.

Как Ева могла ему объяснить, что значит не принадлежать к привилегированному классу, не иметь власти или влияния, чтобы быть уверенным в исходе такого визита? Граф Лафф знал ее как женщину, чей отец имел наглость предложить брачный союз между их семьями.

– А если он скажет нет? – снова спросила она. – Если он откажется изменить свое решение?

– Мы постараемся, чтобы этого не произошло, Ева. Когда ты ожидаешь чего-то плохого, то обычно плохое и случается. Вот мы и приехали.

Пока кучер стучал в дверь, Эйдан помог жене выйти из кареты. Колени у нее подгибались, желудок бунтовал, хотя она даже не позавтракала и была в красивом новом дорожном платье, которое надела, чтобы увереннее себя чувствовать. Эйдан был в парадном мундире.

– Полковник Бедвин и леди Бедвин к графу Лаффу, – сказал он открывшему дверь швейцару. Не дожидаясь приглашения, он взял жену под локоть и ввел в холл.

Ева всегда стремилась к независимости. Ее могла бы возмутить самоуверенность, с которой Эйдан вел себя. Но в это утро она была ему благодарна. Если бы она приехала одна, то вряд ли двери Дидкоут-Парка открылись перед ней и она была бы сейчас на пути к своему дому. У Эйдана явно были основания для такой самоуверенности. Не прошло и нескольких минут, как их проводили в комнату на первом этаже, оказавшуюся библиотекой.

Граф Лафф поднялся из-за большого дубового стола. Он казался копией Джона, только постарше, с поседевшими волосами и лысеющей макушкой. Но по-прежнему выглядел истинным аристократом.

– Полковник Бедвин! – сказал он. – Леди Бедвин? Какой приятный сюрприз. Садитесь, пожалуйста. Позвольте предложить вам что-нибудь выпить? Или вы, мадам, предпочитаете чай? – любезно осведомился он, скользнув по Еве взглядом.

– Благодарю, ничего не надо, милорд, – сказала Ева.

– А вы, Бедвин? Бренди? Кларет? Что-нибудь еще?

– Ничего. – Эйдан жестом остановил графа. Он указал жене на стул и сел сам. От волнения и усталости у Евы кружилась голова.

Граф тоже опустился в кожаное кресло и закинул ногу на ногу.

– Так чему я обязан удовольствием видеть вас? Разумеется, ему все известно. Иной причины для их визита не существовало.

– Я хочу вернуть своих детей, – сказала Ева, смутившись от того, как жалобно прозвучал ее дрожавший голос. – Вы позволили Сесилу Моррису отобрать их у меня. Но они мои. Их дом в Рингвуде, Они там счастливы. Я хочу их вернуть.

Граф вскинул брови, изображая удивление.

– Вы говорите о молодых племянниках Морриса? – спросил он. – О детях, которым ваши домочадцы в ваше отсутствие не позволяли вернуться к нему домой, мадам, без вашего разрешения. Все дело было в вашем отсутствии.

– Домой? – повторила она. – Но они были дома. Они живут со мной. И мои домашние ничего не знали о намерениях моего кузена, пока не явился констебль с четырьмя приставами, чтобы силой забрать детей. Их дом в Рингвуде.

– Простите меня, мадам, но какое отношение вы имеете к этим детям?

Страх холодным ножом полоснул Еву по сердцу.

– Никакого, – призналась она, – разве только то, что я кузина Сесила по отцовской линии. Но дети жили у меня.

– Насколько я понимаю, они сироты, – сказал граф, – и должны жить у своего родственника, мистера Сесила Морриса. Он объяснил мне, что вы были так добры, что приютили их на время болезни миссис Моррис, его матери. А затем вы оставили их одних и уехали в город наслаждаться развлечениями сезона со своим мужем.

– Я не оставляла их одних! – воскликнула она. – Я…

– Может быть, сэр, – вмешался Эйдан, – поскольку возник вопрос о праве на опекунство над этими сиротами, вы возобновите дело и выслушаете аргументы обеих сторон.

– Но по закону, – сказал граф, – все права принадлежат мистеру Моррису.

– Нет! – воскликнула Ева, – Ему эти дети не нужны.

– Тогда он выбрал довольно странный способ, чтобы показать это, мадам, – сказал нахмурившийся граф.

– Может быть, вы все-таки выслушаете мою жеиу? – с угрожающим спокойствием спросил Эйдан. – Эти дети ей дороги. Она заботилась о них почти целый год и считает их своими.

– Год? – свел брови граф. – Миссис Морис так долго болела?

– Она вообще не болела, – сказала Ева.

– Я прошу вас назначить новое слушание дела, – сказал Эйдан. – В присутствии обеих сторон, Морриса и его матери, если они того пожелают.

– О нет! – Граф протестующе поднял руку.

– При любых свидетелях, которых он захочет позвать. И при любых свидетелях со стороны моей жены.

Ева почувствовала, как у нее сжимается сердце. Она хотела доказать графу свою правоту прямо сейчас, убедить его. Она хотела прямо отсюда поехать к Сесилу и забрать детей, а не ждать нового слушания дела, на котором Сесил снова будет изворачиваться и принудит солгать тетю Джемайму.

Граф вздохнул:

– Дело казалось таким несложным. Да и сейчас оно кажется простым. Я не собираюсь устраивать канитель с соблюдением всех формальностей, Бедвин, в присутствии опытного стряпчего, который все запутает. Я согласен на неофициальный разбор дела. Это будет сегодня же, ибо до конца недели я занят. В два часа пополудни в суде Хейбриджа. Решайте. Я извещу Морриса.

Эйдан встал.

– Благодарю вас, сэр. Мы там будем.

– Но, – возразила Ева, – я хотела бы, чтобы все разрешилось этим утром. Я не могу ждать до двух часов!

– В таком случае, мадам, – резко сказал граф, – вы должны смириться с тем, что дело уже решено в пользу Морриса. Я буду только доволен.

Ева встала.

– Значит, сегодня в два, – сказала она.

Через несколько минут их карета уже отъезжала от дома графа. Легко было говорить Эйдану, чтобы она надеялась на лучшее, устало думала Ева, но как она могла не думать о плохом? Казалось, закон полностью на стороне Сесила. Любовь в расчет не принимается.

– Ева, – сказал Эйдан, – мы поедем прямо домой, и ты ляжешь в постель. Тебе нужно поспать.