Элоиза Джеймс - Супруг для леди

Мейн ощутил вспышку почти убийственной ярости – чувство, которое уже становилось обычным, когда рядом находилась его мнимая любовница.

– У меня было много задушевных бесед, – ответил он. – Но подобного рода задушевность или отсутствие таковой были бы подходящим предметом для обсуждения в присутствии вашей юной сестры.

– Может, я и юная, но здравого смысла мне не занимать, – изрекла Джоузи, подняв глаза от книги. – Мне прекрасно известно, что Имоджин сделала вам несколько предложений отнюдь не достойного свойства и что вы их отвергли. Полагаю, этим и объясняется ее дерзость, ибо, как сказал Плутарх, нет ничего острее, чем жало отвергнутой любви. – И она без лишних слов вернулась к книге.

Очевидно, по достижении совершеннолетия Джозефина будет точно такой же сумасбродкой, как и ее сестра. При мысли об этом Мейна слегка передернуло.

– Почему бы вам не построить свои собственные конюшни? – спросила Имоджин.

– У меня есть конюшни. Сколько раз я говорил вам, что не успеваю на скачки в Аскоте и что я выставил там двух своих лошадей?

Гризелда появилась в дверях трактира, опираясь на руку своей горничной. Она выглядела чуточку лучше, чем час назад.

– Я собралась с силами и теперь могу вернуться в эту колымагу, – объявила она им с каменным лицом – точь-в-точь как у французской аристократки, стоящей перед гильотиной. – Джоузи, наденьте капор. Сколько раз вам говорить, что веснушки крайне непривлекательны? Извольте все зайти в дом: трактирщик говорит, что он приготовил легкую закуску.

– Я знаю, что у вас есть конюшни, – молвила Имоджин. – Но почему бы вам не попробовать отнестись к этому серьезно? Наймите приличную команду тренеров. Мой отец все уши нам прожужжал о своих конкурентах, о вас, равно как и о любом другом господине в Англии, которого можно уговорить приобрести у него лошадь. Вы же дилетант, покупающий лошадей то там то сям и продающий их, если они не выиграли свои первые скачки. Вы никогда не воспринимали свои конюшни всерьез. Впрочем, как вы могли? Вы же всегда были в Лондоне.

«И я никогда не просыпался раньше полудня», – подумал Мейн. Он направился вслед за Имоджин к двери трактира. Дорожное платье плотно облегало изгибы ее тела. Он неторопливо обвел их взглядом и обнаружил…

Ничего.

Он был совершенно равнодушен. Ни дать ни взять кот, лишенный мужского достоинства.

Она была права. Что он без женщин? Чем он будет заниматься?

Глава 23

– Мы поженимся, как только доберемся до твоих владений, – заявила Аннабел.

– Это произойдет не сегодня, – ответил Эван. Но она видела, что глаза его потемнели, а в голосе не было даже намека на веселье. – Мы предвосхитили бы узы брака. Мне не следует…

– Сегодня, – исполненным муки голосом прошептала она. – Я хочу тебя сегодня, Эван. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. Мне понравился кроличий поцелуй. Правда. Но есть что-то еще, так ведь?

Из комнаты словно исчезли все звуки.

– О Боже, Аннабел, конечно, есть. И ты это знаешь.

– Покажи мне. Пожалуйста.

Она обхватила лицо Эвана ладонями и, притянув его к себе, слегка коснулась губами его губ. – Мы одни, – сказала она, не отрываясь от его уст. Она осыпала легкими поцелуями крутой изгиб его губ, острый выступ челюсти, ухо.

И тут, как раз когда Аннабел подумала, что он, вероятно, переменил мнение, что принципы пересилили в нем желание, Эван повернул голову и завладел ее ртом. По его требовательным прикосновениям она поняла правду.

– Ты не пожалеешь об этом? – спросил он; голос его был хриплым. – Мы не женаты.

– Никогда, – выдохнула она.

Эван повернул Аннабел к кровати, по-прежнему прижимая ее к себе, и резко остановился.

– В чем дело? – спросила она. Эван отстранил ее от себя.

– Кровать, – произнес он голосом, напряженным от вожделения. – Я забыл попросить слугу постелить наши простыни. – Он огляделся. – На самом деле я забыл распорядиться, чтобы наши простыни вынули из кареты.

– О! – воскликнула Аннабел, откинув тонюсенькое покрывало. Простыни были сероватого цвета. – Полагаю, стирка кажется Пегги непосильным трудом.

– Предоставь это мне, – заявил Эван. – Дай только найти бельевой шкаф…

Едва заметная улыбка играла на губах Аннабел, пока она смотрела, как он рыщет по дому.

– Эван, – наконец сказала она, – здесь нет бельевого шкафа.

– Ну и где же Пегги держит чистое белье?

– У нее его нет.

– Боже правый, – вымолвил Эван. В голосе его звучал мягкий рокот. Он был до того хорош собой, что Аннабел ощутила покалывание во всем теле, едва взглянув на его широкие плечи и квадратный контур челюсти.

– Скатерть, – сказала она, уловив дрожь в собственном голосе. – Можно воспользоваться скатертью, которая была в корзинке для пикника.

Эван так стремительно выдернул скатерть из корзинки, что в воздухе пронесся вихрь хлебных крошек. Аннабел сдернула с кровати белье, и они обнаружили, что красивая льняная скатерть, щедро украшенная по всей кайме вышивкой герба Эвана, идеально подходит к кровати Кеттлов.

– Ну вот, – сказал Эван с ноткой тихого удовлетворения в голосе. – Иди сюда, Аннабел. – Он уселся на кровать и протянул к ней руки.

Она двинулась к нему, внезапно смутившись.

– Моя жена, – прошептал он, привлекая ее к себе.

– Пока еще нет, – заметила она.

– В моем сердце. Тебе известно, что я верю в существование души, Аннабел. Но, – он умолк и заскользил губами вдоль контура ее губ, покрывая их легкими поцелуями, – не во все учения церкви. Отныне ты – моя жена в сердце и душе.

Двумя секундами позже она лежала на прохладной льняной материи. Одежда ее исчезла: Эван сорвал ее с легкостью человека, разоблачившего не одну женщину. И все же… Шальная мысль внезапно сковала ее тело. Она не слишком хорошо представляла, как это делается, и если верить всему, что говорил Эван, то и он тоже.

Он тотчас все понял.

– А, барышня, ты никак боишься? – прошептал он, щекоча губами ее кожу.

Теперь она лежала перед ним, точно угощение из малины со сливками, и желание бурным потоком струилось по его телу, словно жидкий огонь. Бессвязные мысли о священности брака пронеслись у него в голове, но все они не имели значения. Она была и будет его до самой смерти.

В сущности, сейчас они делали большое дело, потому что если они заблаговременно избавятся от всех страхов, то их первая брачная ночь станет настоящим праздником. Эван видел, как ее грудь поднимается и опускается в такт еле слышным вздохам, но она не проронила ни слова. И не отняла рук от глаз.

– Аннабел, ты не могла бы сейчас открыть глаза? – И добавил: – Пожалуйста.