Тысяча и одна тайна парижских ночей - Арсен Гуссе

все эти личности, полные гордости и окруженные удовольствиями, уже давно пребывают душой в аду, и только их телесная оболочка осталась на земле.

Бросив беглый взгляд на тайны ночного Парижа, мы отправились в Английскую кофейную ужинать с актрисами, в числе которых находилась Роза-из-Роз, считавшая себя остроумной потому, что была шумна; Олимпия, считавшая себя красавицей потому, что ее одевал Ворт; Мария, считавшая себя молодой потому, что была раскрашена; Адель, считавшая себя неодолимой потому, что ее прозвали Цветком Зла.

– Это ваша кузина? – поинтересовался я у дьявола.

– Троюродная сестра. Она работает отлично и уже разорила трех глупцов. Вчера из-за нее дрался один идиот, завтра будет убит другой. Полезно оказаться в числе ее друзей.

Ужин был богат шампанским, но не весел. Роза сделала открытие, будто шампанское располагает к глупости, потому что сегодня вечером все глупы.

– Недурно! – заметил дьявол.

Говорили о любви и вышедшем из моды божке, который нашел себе убежище в комической опере. Дьявол решил, что следовало бы послать его в провинцию.

– Нет, нет, – возразила Цветок Зла, – я сделала из него себе грума. Он передает мои письма. Я заставлю его носить шлейф моего платья.

– Я, – сказала Мария, – я верю еще в любовь и докажу это тем, что оставлю вас всех, как только мой любовник покажет нос в дверях.

– Полно! – усмехнулся маркиз Сатана. – Ты любишь своего любовника?

– До безумия. Я готова за него броситься в огонь.

Дьявол вынул свои легендарные двадцать пять луидоров и бросил их Марии.

Это были пять монет по сто франков, новенькие, с молоточка.

– Отлично! – сказала Мария с радостью на лице.

Остальные четыре протянули руки.

– Хватит на всех! – вскричала Роза.

– Посмотрите, – обратился ко мне дьявол, – все пятеро соблазнены пятью стофранковыми монетами. А между тем они принадлежат к числу богатых актрис, имеющих кареты.

– О, – вскричала Цветок Зла, – я беру свою долю только по принципу. Что значит пять луидоров!

Дьявол посмотрел ей в лицо и отвел ее к двери.

– И ты любишь своего любовника, старого парикмахера, который благодаря твоей протекции играет теперь роли первых любовников в Монмартрском театре?

– Кто это сказал тебе?

– Я знаю все.

– Ну так знаешь и то, люблю ли я его.

Маркиз Сатана взял ее руку:

– Держу пари, что сегодня же ты откажешь ему, если я вздумаю предложить тебе свои услуги.

– Pardieu! [6] У тебя денег куры не клюют.

Дьявол соблазнил Цветок Зла.

– Но, – предупредил он ее, – твой любовник похудеет с горя.

– Пусть умрет, если хочет, – ответила Цветок Зла, целуя стофранковую монету.

Глава 9. Дурное знакомство

Я остался с тремя актрисами.

– Он отличный человек, – сказала Роза-из-Роз, когда уехал маркиз Сатана с Цветком Зла.

– Да, – заметила Мария, – человек, который дает по пятьсот франков, не требуя платы той же монетой.

Для этих особ плата той же монетой есть женщина.

Я возвратился домой, размышляя обо всех моих дурных знакомствах, начиная с маркиза Сатаны.

Кто бы он ни был, я не боялся его и даже находил некоторое удовольствие презирать его влияние, гордиться перед ним и громче него смеяться над человеческой мудростью. Он дал мне неслыханный дар: второе зрение. При помощи его глаз я видел так же, как своими собственными, и потому с этих пор не существовало для меня никаких тайн. Я прослежу обе параллельные линии, по которым идет человеческое сердце, я разгадаю загадку истины и загадку лжи; присутствовал ли когда кто-нибудь при подобной комедии? Жизнь – маскарад, на котором не будет для меня масок.

С тех пор как черт подал в отставку и ушел из ада, он, вероятно, расхаживает между нами в виде любезного человека, прекратившего дела, и нет в нем ничего адского. Колдуньи перестали собираться на шабаш, ворожеи не открывают более своих святилищ, алхимики перестали делать золото. Фауст был последним воплощением Сатаны.

Если с эпохи Возрождения он и пробовал расставлять сети на земле, то никто не попал в них, потому что он добрый малый. И, однако, напрасно ратуют против вызывания духов: страсть к чудесному присуща человеческому сердцу.

Как бы то ни было, я далеко не восхищался своим знакомством с маркизом Сатаной; он был большой барин, но вместе с тем авантюрист. Он забавлял меня своим резким и глубоким умом; своим искусством увлекать женщин, своими злыми выходками против человечества; казалось, он побывал в университете Лабрюйера, Ларошфуко, Шамфора и Бомарше [7]. Напрасно говорил он мне, что явился прямо из ада, – я не хотел верить ни одному слову. И, однако, с ним я переходил от одного удивления к другому.

Каким образом знал он так хорошо все известное и неизвестное мне, мне, читающему уже давно книгу современных страстей? Почему так близко знаком с Парижем, хотя случайно попал в него? В одну зиму он сделался общим другом, но преимущественно другом модных женщин. Нет актрисы, которая не ужинала бы с ним! Ни одной куртизанки, которая не предложила бы ему места в своем купе! Ни одной женщины полусвета, которую бы он не уверил в том, что она покоряет свет большой.

Париж тем замечателен, что иностранцы, едва вступив в него, чувствуют себя как дома. Русский, испанец, англичанин, итальянец всюду имеет доступ, лишь бы принадлежал к порядочной фамилии и был богат; даже туда, где не скоро пускают благородного парижанина, иностранец входит первым; он присутствует на всех публичных и семейных праздниках; у него не спрашивают, откуда и куда идет. Ему оказывают шотландское гостеприимство, никогда не спрашивая о его происхождении. Вот почему встречаешь иногда в лучших салонах принца, которого не пустили бы на порог в другом городе.

Каждый день я давал себе слово проверить титулы маркиза Сатаны, но поток жизни увлекал меня, не давая времени опомниться. Однако в один прекрасный день я отправился к префекту полиции и заговорил с ним о маркизе.

– Кажется, – начал префект с улыбкой, – вы хотите порыться в полицейских актах, относящихся к маркизу. К несчастью, Коммуна [8] сожгла их все. С тех пор как стали путешествовать без паспорта, можно приехать из ада с нарочным поездом, и я не буду иметь права спросить: «Откуда ты и куда едешь?» Все уверены, что это дьявол; почему же не так? Его сила и лукавство доказываются тем, что он никогда не говорит о себе. Маркиз Сатана бывает в лучшем обществе, если только есть теперь лучшее общество. Он платит наличными, и притом щедро. Он порицает добродетели, но не бьет женщин. Следовательно,