Энн Стюарт - Танцующая при луне

— Еще как представляю, — весело отозвалась Джейн. — Не самое приятное место, особенно для тех, кто впервые попал сюда. Ну и мы хороши: совершенно забыли о вашем приезде. Отец снимет с меня голову, это как пить дать.

— Разве это ваша вина?

— Нет, — ответила Джейн. — Но ему это безразлично: он помешан на хороших манерах и пунктуальности. Ну не любимцев же своих ему ругать, в самом деле?

— Каких любимцев?

— Моих младших брата и сестрицу. По сравнению с этими шалопаями я могу сойти за настоящего ангела, но отец, увы, этого не ценит. — Смех Джейн был сердечным и невероятно заразительным.

Подхватив сундук Элизабет, под тяжестью которого пошатывались крепкие мужчины, она с поразительной легкостью закинула его в повозку.

— Как я поняла, вы сейчас в немилости. — Джейн запрыгнула на сиденье, после чего помогла забраться Лиззи. — Это из-за мужчины?

— Нет! — с негодованием отмела ее догадки Лиззи. — Я просто гуляла по лесу, в полном одиночестве.

— И что же тут такого ужасного?

— Ну… на мне было не так уж много надето, — призналась Лиззи.

Джейн рассмеялась, легко и искренне.

— Ха, меня постоянно распекают! И что-то мне подсказывает, что твои проступки ненамного хуже моих. Лично мне вменяют в вину то, что я все время торчу на конюшне и порчу одежду. Думаю, мы неплохо поладим друг с другом.

— Две нераскаявшиеся грешницы, — хихикнула Лиззи. — Все ждут, что я избавлюсь от порочных привычек.

— Та же история. В моем случае, впрочем, и ждать особо нечего. Родители давно махнули на меня рукой. Я обречена на участь старой девы, которую, кстати говоря, считаю весьма завидной, — сказано это было с долей вызова.

Лиззи взглянула на нее с удивлением:

— Так ты не хочешь выйти замуж?

— Только если удастся встретить настоящую любовь. Габриэль, правда, говорит, что настоящей любви не существует, но он в последнее время бывает утомительно циничен. Лично я верю в такую любовь… не знаю только, повезет ли мне встретиться с ней. Впрочем, — пожала плечами Джейн, — я не собираюсь особо переживать из-за такой ерунды. — Она свернула на узкую дорожку. — Конечно, тут не парадный подъезд к дому — отец бы пришел в ужас от всех этих канав. Зато так мы гораздо быстрее доберемся до места и ты сможешь наконец согреться. Только не говори ему, что я привезла тебя в этой повозке, ладно?

— Почему?

— По его представлениям, я должна была снарядить настоящий экипаж. Но так мне пришлось бы провозиться лишних полчаса, а затем еще ехать по главной дороге. Словом, раньше полуночи мы бы до дома не добрались. Счастье еще, что Габриэль тебя встретил.

— Габриэль? Так тот странный мужчина?..

— Странный? — рассмеялась Джейн. — Что ж, возразить нечего — таких, как он, еще поискать. Только не упоминай о нем при моих родителях — это здорово испортит им настроение.

— Он им не по душе?

— Мягко говоря.

— Но кто он такой? Сначала я решила, что он слуга, но стоило ему заговорить, и я поняла свою ошибку.

— Габриэль… — Джейн несколько замялась, — это… Габриэль. Вряд ли ты увидишь его снова: он сторонится людей. Просто забудь о вашей встрече.

Забудь? Воспоминание об этих золотистых глазах не так-то просто стереть из памяти.

— Разумеется, — быстро ответила Лиззи, не испытывая, впрочем, ни малейшей уверенности в том, что ей удастся это сделать. — Если ты кое о чем мне расскажешь.

— Само собой, — охотно отозвалась Джейн.

— Кто такой Темный Рыцарь?

Глава 2

Уильям Фредерик Рэндольф Линдли Габриэль Дарем в полном одиночестве брел по лесу, пробираясь к полуразрушенным башням старого аббатства. Он слился с тенями и тьмой, с призраками и лесной тишиной, буквально став невидимкой. Он сам избрал для себя такую участь.

Странно, но в этот раз лесная тропинка будто сама привела его к мисс Пенсхерст. Девушка сидела на дорожном сундуке и чего-то ждала, стараясь не выказывать своего страха. Как знать, может, еще немного, и она бы заплакала? Да нет, вряд ли. Для этого она казалась слишком деловитой, и в то же время сквозило в ее мечтательном взгляде что-то неземное. Странное сочетание, что и говорить.

Какое-то время он наблюдал за ней издалека, от самой кромки леса. Она бы ни за что не увидела его, пожелай он остаться незамеченным. Будь у него побольше здравого смысла, он просто развернулся бы и зашагал прочь. Всего-то и требовалось, что передать словечко Джейн: какая-то несчастная девица сидит в полном одиночестве у рыночного креста. Но Габриэль редко прислушивался к здравому смыслу. Вот и теперь ему просто стало любопытно. Этим, собственно, и ограничивался его интерес к мисс Пенсхерст. Сам он считал себя человеком развращенным, однако и ему были не чужды некоторые принципы. В частности, он считал ниже своего достоинства совращать невинных девиц — неважно, благородных или простолюдинок.

Во-первых, все девственницы были докучливы и утомительны. Как правило, страх зажимал их в свои тиски, и они оставались холодными и неумелыми в постели. И каждая из них готова поклясться, что обрела с ним настоящую любовь. Что же еще, скажите на милость, заставило ее отдаться малознакомому мужчине?

Во-вторых, Габриэль испытывал искреннее сострадание к бедняжкам. Каждая из них заслуживала простого, непритязательного мужа, который наградит ее кучей детишек и даст ей некоторое представление о плотских удовольствиях. Большинству людей лучше не знать о тех изощренных наслаждениях, которые существуют в этом мире.

Непонятно только, с какой стати он думал о сексе. Неужели мисс Пенсхерст выбила его из привычной колеи? Странно, ведь ее никак не назовешь красоткой. Миловидна, и только. Недостатки очевидны: волосы ее слишком плотно прилегали к изящной головке, покрытой простенькой шляпкой; глаза казались слишком настороженными, а рот был поджат так, будто она боялась, что с губ ее невольно сорвется улыбка. Знать бы, откуда она приехала. Что-то он не помнил, чтобы сэр Ричард или леди Дарем упоминали о таких родственниках, как Пенсхерсты. И хотя девушка, без сомнения, была хорошего рода, она явно не принадлежала к высшим слоям общества, куда так стремились проникнуть Даремы.

Суховатая усмешка скользнула по его лицу в тот момент, когда он свернул за угол старой трапезной аббатства — точнее, того, что от нее осталось. Почти все камни были вывезены Ричардом Даремом для постройки его нового просторного дома, обретенного вместе с титулом лет тридцать назад. Ходили слухи, что в старом аббатстве обитают души монахов, некогда живших здесь. Неприязнь к католикам была так сильна, что многие местные жители искренне верили басням о человеческих жертвоприношениях, которые творились здесь до того, как король Генрих разогнал все монастыри. Вот и теперь якобы души злодеев-монахов возвращаются сюда в поисках новых жертв. Габриэль даже не пытался развеять эти предубеждения. Ему нравилось жить в уединении. И он знал, как все обстояло на самом деле.