Барбара Картленд - Ожерелье любви

— Кроме того, кареты будут сопровождать двое слуг верхом.

— Просто поверить невозможно! К чему им столько народа? И все это для небольшой поездки!

— Я предупреждал, что маркиз считает себя важной персоной и к тому же достаточно богат, чтобы удовлетворить любой свой каприз.

— Но… как мы сумеем их всех разместить? — беспомощно пробормотала Кассия.

— Конечно, не сумеем, — твердо заявил Перри. — Верховым и груму придется переночевать в гостинице «Лиса и Гончие».

— Но там им будет очень неудобно.

— Придется, однако, приютить горничную и камердинера, — продолжал Перри, словно не слыша, — и мне следовало бы подумать об этом раньше.

— Наверное, но прошло столько времени с тех пор, как мама могла позволить себе горничную, а у тебя никогда не было камердинера, поэтому я не представляю, как с ними обращаться.

— Честно говоря, и я тоже, — признался Перри, — но в дворянском доме без них не обойтись.

— Спален у нас много, но в них необходимо убрать и застелить постели, а у меня много других дел.

— Но Бетси, конечно, сможет помочь тебе?

— Бетси уже с ног валится, и хотя Дженни, та девушка, что я наняла в деревне, старается изо всех сил, она все-таки не имеет ни малейшего представления о том, что от нее требуется, и часто от нее бывает больше хлопот, чем пользы.

Перри безнадежно посмотрел на письмо и сунул его в карман.

— Почему я оказался таким глупцом, что позволил маркизу напроситься к нам в гости? — воскликнул он.

— Не нужно винить себя, — поспешно вмешалась Кассия, — как-нибудь справимся. Но если слуг плохо принимают, они начинают жаловаться хозяевам, а это может рассердить маркиза.

Перри, не ответив, поднялся и сказал:

— Пойду осмотрю конюшни. Еще неизвестно, подойдут ли они для его лошадей. Я ожидал двух, а оказывается, их четыре!

— Возможно, тебе удастся прокатиться верхом на одной из них, — предположила Кассия. Но брат, вряд ли расслышав ее, уже устремился к двери. Девушка встала из-за стола и, составив на поднос тарелки и чашки, отнесла все на кухню. Она приказала Дженни вымыть посуду и постараться ничего не разбить.

— О, мисс Кассия, я уж и так из кожи вон лезу, — ответила та, хотя на кухонном столе уже белела небольшая кучка черепков, и Кассия, вздохнув, подумала, что, если маркиз не купит ожерелье, новой посуды им не дождаться.

Поднявшись наверх, она отыскала миссис Джонс и попросила убрать еще две комнаты, в которых будут жить горничная и камердинер. Сначала Кассия намеревалась поселить их в помещениях для слуг, но потом передумала. В доме были две холостяцкие комнаты, небольшие, обставленные победнее и попроще. Раньше, когда был жив отец, в них часто останавливались его друзья, приехавшие на одну ночь, с тем чтобы на следующий день поохотиться.

— Пусть слуги живут там, — решила она, — по крайней мере постели удобные и комнаты в довольно хорошем состоянии.

Однако оказалось, что в одной комнате из дымохода вывалились хлопья сажи, запачкав каминный коврик, а в другой, из-за трещин в оконном стекле, свили гнездо скворцы.

Когда она заканчивала уборку, Перри позвал ее обедать. Блюд было немного, и все самые простые, поскольку Кассия не хотела перегружать Бетси, которой еще предстояло готовить ужин. Холодные закуски она приготовила сама и тщательно уложила на блюда, так что старому Хамберу осталось только внести их в столовую.

Она знала, что может доверить Бетси проследить за приготовлением бараньей ноги, и сама набрала в огороде горошка и совсем еще мелкого молодого картофеля, которые можно залить растопленным сливочным маслом. Спаржу, хотя и довольно тонкую, она решила подать вместе с основным блюдом.

К четырем часам ноги отказывались держать хозяйку и она мечтала лишь об одном — поскорее прилечь. Накануне Кассия расставила цветы, преобразившие гостиную, так долго закрытую. Она также поставила большую вазу в холле, где цветы особенно ярко выделялись на фоне темных панелей стен и резной дубовой лестницы.

Памятуя, что мать сделала бы именно так, девушка поставила также букет водяных лилий, только что распустившихся, в комнату маркиза и, поскольку сирень уже отцвела, принесла букет лилий в спальню мадам де Сальре. Она не поленилась поставить туда еще один букет, из белых роз, и они на фоне розовато-лиловых занавесок делали комнату прелестной.

— Надеюсь, что она оценит мои труды, — пробормотала Кассия и рассмеялась, совершенно уверенная в том, что уроженка Парижа, знакомая к тому же с нормандским замком маркиза, лишь презрительно фыркнет, войдя в их скромный загородный дом, особенно такой, для приведения в порядок которого требуется огромная сумма денег.

Уже открывая дверь своей комнаты, Кассия вспомнила, что из-за всех дел так и не решила, в каком из материнских туалетов она примет маркиза.

Она уже выбрала, что надеть вечером — наряд из изумрудно-зеленого газа: его по крайней мере не нужно гладить. Девушка прекрасно понимала, что сейчас не время держать утюги на плите — это помешает и без того измученной Бетси. Кроме того, кухарка приходила в необычайное волнение, когда вокруг нее было слишком много народа.

И вот теперь Кассия открыла гардероб. Но знакомые платья так напоминали о матери, что на какое-то мгновение она совсем было отказалась от намерения надевать их. Вполне можно встретить маркиза в одном из выцветших, ставших слишком тесными платьиц. Но тогда она опозорит и подведет Перри. А ведь если маркиз так грозен и чванлив, как она боялась, следует всячески его задабривать, иначе все приготовления будут ни к чему — француз попросту уедет.

И поэтому девушка сняла с вешалки платье, в котором так любила видеть мать, — цвета незабудок, такого же, как ее глаза. Нет никакого сомнения, она похожа на леди Фокон. Только глаза у нее другого оттенка и рыжеватые волосы немного ярче. Леди Фокон природа наградила изумительной кожей и волосами, которые иностранцы считали присущими лишь «совершенной английской розе», и Кассия часто жалела, что она родилась чуть-чуть иной.

«Возможно, — подумала Кассия, — если маркиз даже заметит меня, то вряд ли восхитится».

Однако думать об этом сейчас было некогда, и, поспешив в спальню, она надела уже немного вышедшее из моды платье. За последние два года юбки стали гораздо шире. Молодая королева ввела моду на обнаженные плечи, узенькие талии и множество нижних юбок, едва проходивших в двери. Костюм же леди Фокон был намного скромнее, по моде, установленной королевой Аделаидой, дамой чрезвычайно строгой и чопорной. Однако Кассия была такой худенькой, что талия казалась невероятно тонкой, а юбки — гораздо шире, чем на самом деле. Наряд обрисовывал линии грациозной фигуры. И хотя девушка сама не сознавала этого, она казалась в этом платье совсем юной.