Сюзанна Энок - Шалунья

— Как это мило! — рассмеялась леди Синклер звонким смехом. — У этого дьявола Алекса кузен носит имя Христа.

Алекс недовольно нахмурился: ее слова не слишком пришлись ему по душе.

Не обращая на него внимания, Барбара подошла к Кит и непринужденно взяла ее под руку.

— Но почему вы… такой грязный?

— Я приехал вчера довольно поздно и не хотел никого будить, — непринужденно проговорила Кит, позволяя Барбаре увлечь себя в глубину холла.

Барбара бросила через плечо взгляд на Алекса.

— Так, значит, вот кто вытащил тебя из кровати в самый неподходящий момент.

— Да, это был я, — ничуть не смущаясь, призналась Кит. — Чему Алекс ничуть не обрадовался и заявил, чтобы я отправлялся спать на конюшню в наказание за то, что его потревожил. — Девушка пожала плечами. — Что я и сделал.

Врет, как заправский актер, восхищенно подумал Алекс. Нужно будет постоянно помнить, что не следует верить ни единому ее слову.

— Даже от тебя, Алекс, я не ожидала такой черствости, — упрекнула любовника Барбара. В этот момент высокие напольные часы на лестнице пробили девять, и она остановилась. — О Господи, совсем забыла. Мне пора к портному на примерку. Я должна идти. — Она улыбнулась. — У меня сегодня званый ужин, мистер Райли, и я бы хотела, чтобы вы непременно на нем присутствовали.

Она взяла Алекса под руку и увлекла к входной двери.

— Прошу тебя, привези его, — проворковала она. — Кэролайн и леди Дрисколл будут от него в восторге.

— Посмотрим, — буркнул Алекс, которому подобное предложение было явно не по душе.

Барбара страстно прильнула к его губам, давая тем самым понять, что имеет на него определенные права. Позволив Уэнтону накинуть себе на плечи шаль, леди Синклер, сопровождаемая сонной служанкой, вышла из дома, уселась в поджидавшую ее карету и отбыла восвояси.

Войдя в столовую, Алекс увидел, что девушка уже наполовину опустошила содержимое своей тарелки и теперь занимается тем, что крадет куски ветчины с его тарелки. Застигнутая на месте преступления, она поспешно отдернула руку и выпрямилась.

— Можешь продолжать, — проговорил Алекс, сделав ей знак рукой. — После того как ты лазила в мою тарелку своими грязными пальцами, я с нее есть не буду.

— И вовсе у меня не грязные пальцы, — заявила Кит и снова протянула руку к тарелке Алекса, расценив его жест как приглашение доесть все оставшееся. — А леди Синклер — твоя любовница?

— Сколько тебе лет? — спросил Алекс, садясь за стол и глядя, как Кит уплетает политый медом бисквит.

— Девятнадцать, — ответила та с набитым ртом. — Через месяц будет двадцать.

Похоже, обуреваемая желанием уничтожить все содержимое его кухни, она совсем запамятовала, что пять минут назад собиралась навсегда покинуть этот дом. Однако у Алекса не было никакого желания ей об этом напоминать.

— Ты выглядишь лет на двенадцать, — заметил он.

Кит кивнула.

— Это потому, что у меня нет бороды и усов, — пояснила она и, помолчав несколько секунд, прибавила: — Хотя для наполеоновской армии вполне сгожусь. А тебе сколько?

— Двадцать девять. В сентябре будет тридцать.

— Ты на двадцать девять и выглядишь.

Она выпила свой чай и налила еще, не дожидаясь, когда это сделает лакей.

— Похоже, нужно сказать тебе спасибо за то, что ты не слопала всех моих лошадей на конюшне, — насмешливо бросил Алекс.

— Признаться, я немного проголодалась, — ничуть не обидевшись, сказала девушка. — Так она твоя любовница?

— Да, — ответил Алекс. Опершись локтями о стол, он с благоговейным страхом стал наблюдать, как Кит принялась за тосты.

— Сначала я подумала, что она твоя жена.

— Вовсе нет. Знаешь что, сними-ка ты шапку. Сидеть в головном уборе за столом неприлично.

Помешкав, Кит стянула с головы шапку. Ее светлые волосы оказались слишком длинными для мужчины — в Англии мужчины носили волосы намного короче — и слишком короткими для женщины. Однако без шапки девушка выглядела намного лучше. Бросив взгляд на замызганный головной убор, Кит пожала плечами и бросила его на пол.

— Ну что, так лучше?

— Поцивильнее, — ответил Алекс, секунду помолчав. — Если ты так хочешь, чтобы тебя принимали за парня, почему не сделаешь нормальную стрижку? У тебя на голове не прическа, а безобразие. — Он ткнул пальцем в ее светлую гриву.

Впервые на лице девушки появилось оскорбленное выражение.

— Никакое это не безобразие, — буркнула она, коснувшись рукой волос, — а самый последний парижский ггиск. — Схватив с тарелки персик, она впилась в него зубами, не удосужившись ни очистить его, ни хотя бы разрезать на две части. — Почему ты меня не выставил вон?

— Потому что ты забавная, — ответил Алекс, глядя, как по грязному подбородку течет персиковый сок. Даже в мужской одежде девушка была прехорошенькая, а если ее как следует отмыть и приодеть, будет вообще чудо как хороша, решил он. — Хотя теперь, когда ты породнила меня с какими-то чертовыми ирландцами, мне уже не до смеха.

— Райли — девичья фамилия моей мамы, — с вызовом бросила Кит. — Так что я наполовину чертова ирландка, а наполовину надменная англичанка. Тоже чертова.

— Да ну? — улыбнулся Алекс. Девчонка явно его забавляла.

— И горжусь этим, черт подери! — Кит искоса взглянула на него. — Тебя не коробит моя манера выражаться?

Алекс расхохотался, и по лицу Кит скользнула легкая улыбка. Девушка была настолько хороша, что Алекс на секунду даже забыл, о чем они говорили.

— Нет. Как я уже сказал, ты меня забавляешь. Хотя ночью ты была намного серьезнее.

— Я злилась на тебя за то, что ты не хотел разрешить мне остаться.

— Я этого не говорил, — заметил Алекс.

Кит холодно взглянула ему прямо в глаза.

— Только учти, я не какая-нибудь гулящая девка, — проговорила она. — Мой отец в ответ на оказанную когда-то тебе услугу попросил тебя присмотреть за мной. Если ты станешь вести себя недостойно, я уйду.

— Откровенно и по существу, — неспеша заметил Алекс. Слова девушки произвели на него впечатление. — Отлично сказано.

Он не знал, выросла Кит во Франции или нет, но по-английски она говорила безупречно и производила впечатление образованной девицы. Она была явно умна и сообразительна, и Алекс в очередной раз подумал, почему этот Брентли привез ее именно к нему в дом. Впрочем, сейчас он нисколько против этого не возражал.

— Так мне оставаться или уезжать?

— А ты бы уехала? — тихо спросил Алекс, изучающе глядя на нее.

Девушка кивнула.

— Оставайся. Думаю, в течение двух недель я сумею выдержать твое общество, — сухо заметил Алекс, а про себя подумал, что держаться от нее подальше будет не так легко, как ему казалось вначале. Может быть, ему все-таки удастся убедить ее, что их может связывать не только долг чести. В конце концов, две недели — немалый срок.