Мэри Патни - Сомнения любви

В святилище были еще статуи Шивы Разрушителя, танцующего бога уничтожения и возрождения, и Вишну — верховного бога, кто стоял над всеми прочими. Боги его снов. Ощущение возвращения домой, более сильное, чем когда он вошел в Эштон-Хаус, овладело им. Адам закружился на месте, и толстый ковер упруго пружинил под его ногами.

Эта комната олицетворяла собой его тайну, его индусскую сущность. Когда его насильно отняли у матери и увезли из дома в Англию, чтобы сделать из него достойного наследника титула, он инстинктивно осознал, что, дабы не сойти с ума, он должен притвориться англичанином. Он ничего не мог поделать со своей смуглой кожей, но он мог говорить как лорд, одеваться как лорд и заниматься тем, чем положено заниматься английскому лорду. И как следствие — все эти наряды, висящие в соседней комнате.

Видел ли кто-нибудь его тайное святилище, кроме Уорфа? Нет. Адам сразу почувствовал, что даже его друзья, которые, бросив ради него все дела, отправились в Шотландию искать его затонувшее тело, не знали об этой его тайной обители. Он никому не доверял эту тайную часть себя, за исключением слуги, у которого были свои причины держать язык за зубами.

Обуреваемый мыслями, которые он не мог четко идентифицировать, Адам провел подушечками пальцев по бронзовому колесу огня, в которое был заключен танцующий Шива. Существовала какая-то очень глубокая и сложная связь между его амнезией и тем, что он прятал от посторонних столь значительную часть своего внутреннего мир Но он не знал точно, каким образом сможет снова обрести цельность.

Теперь он вспоминал, как посещал с Марией церковь в Хартли и как служба там ощущалась им как нечто естественное и укрепляющее дух. Ему было хорошо в христианской церкви. Как, впрочем, и в этой комнате. Он вышел из святилища, заперев за собой дверь. Уорф был в гардеробной. Он чистил щеткой темно-синий сюртук, который и так был безупречен.

– Уорф, я считал себя христианином?

Слуга посмотрел ему прямо в глаза.

– Как-то раз вы сказали мне, что считаете себя одновременно христианином и индуистом и что большинство людей вас не поняло бы.

Адам засмеялся немного удивленно.

– Вероятно, так оно и есть. Пожалуй, лучше будет, если я продолжу хранить этот факт в тайне. Ты единственный человек, который знает о моем… секретном храме?

– Я думаю, да, сэр.

Взгляды их встретились на мгновение. Адам первым отвел глаза. Каждый из них имел свои тайны и уважал право другого их иметь.

– Полагаю, этот сюртук мне следует надеть к ленчу?

– Да, сэр. Прочие вещи тоже уже приготовлены. Я подумал, что подойдет утренний туалет, поскольку у ваших друзей не было возможности переодеться.

Через несколько минут Адам уже был одет как герцог Эштон, в безукоризненно сшитый сюртук, жилет и бриджи. Он вынужден был признать тот факт, что превосходный крой производит впечатляющий эффект. Его сапоги были начищены до блеска, и он обнаружил, что руки его помнят, как по моде завязывать шейный платок. Чувствуя, что знает себя лучше, чем когда приехал, он спросил:

– Как я могу найти своих гостей?

– Я вам покажу. Требуется время, чтобы освоиться в доме.

Следуя за Уорфом, Адам добрался до маленькой столовой одновременно с другими гостями. Мария смеялась над чем-то, сказанным Джулией, и она выглядела такой прелестной и милой, что сердце его съежилось, словно его сжали в кулаке.

В свое время Адама потрясла и покоробила ее ложь, но его тайный индуистский храм стал наглядным доказательством того, что он сам был далеко не всегда кристально честен. Еще слишком рано делать какие-то окончательные заключения, поскольку ему предстояло еще многое о себе узнать и сложить в цельную картину, но он был готов признать тот факт, что хотел бы остаться с Марией навсегда. Улыбнувшись ей так, чтобы она поняла, что эта улыбка предназначена ей одной, он взял ее под руку.

– Ну, посмотрим, что для нас приготовили кухни Эштон-Хауса?

– Прекрасная мысль, — сказала она, и глаза ее зажглись от его улыбки, от тайного послания, какое прочла она в его глазах.

– Насчет качества ленча даже не сомневайся. У тебя лучший повар в Лондоне, Эш. — Керкленд предложил руку Джулии. — Пора взять реванш за все ужины в придорожных гостиницах.

Дворецкий Холмс перехватил взгляд Адама и скосил взгляд на тот конец стола, где всегда сидел хозяин дома. Адам понял намек и прошел к своему месту. Он отодвинул стул для Марии справа от себя, тихо сказав:

– Мы должны позже поговорить. Я хочу тебе кое-что показать.

Он собирался открыть ей свой тайный храм, ибо, если у их отношений есть будущее, она должна принять и понять ту часть его, которую он похоронил в себе. Но он не думал, что с этим будут проблемы. Душа Марии была так же прекрасна, как и ее внешность. Взгляды их на мгновение встретились, и по ее улыбке он видел, что она поняла то, что он не скажет при всех.

Адам уже собирался сесть, когда в столовую стремительно вошли трое. Один из них был швейцар, который первым встретил Адама при входе в дом. Рядом с ним были хорошо одетый светловолосый господин примерно одних лет с Адамом и статная женщина средних лет. Адам уставился в зеленые глаза молодого человека. Не такие темные, как у него, но отчетливо зеленые. Неужели это?..

– Миссис и мистер Лоуфорд, — на одном дыхании произнес слуга.

Кузен Адама и его тетя — самые близкие родственники, которых он имел. Лицо молодого человека расплылось в улыбке.

– Эштон, это действительно ты!

Он поспешил навстречу Адаму и обеими руками пожал его руку. Еле слышно он сказал:

– Я, знаешь ли, твой кузен Хэл.

Так же тихо Адам произнес:

– Я не был уверен. Спасибо, что подтвердил. — Он ответил на рукопожатие, подумав, что радость Хэла при встрече с ним не кажется поддельной.

Разумеется, Хэл успел получить письмо, так что времени подготовиться к встрече у него было достаточно. Если его радость не была искренней, то он очень неплохо разыграл ее. Решив бросить пробный шар, Адам сказал:

– Так вы не злитесь из-за того, что лишились наследства?

Хэл состроил печальную мину.

– Конечно, мне хотелось бы получить титул, но не слишком скоро. Я предпочел бы прожить еще пару-тройку десятилетий в беспечности и иметь лишь дочерей. Это приятнее, чем готовить себе наследника. — Пожатие его было крепким.

Мать Хэла отличалась статностью и безукоризненным вкусом в одежде, а ее светлые волосы были лишь слегка тронуты сединой.

– Мой дорогой мальчик, ты не представляешь, каким приятным сюрпризом стала для нас весть о том, что ты жив. — Она подставила Адаму щеку для поцелуя, хотя в ее бледно-голубых глазах Адам не заметил ни радости, ни нежности. — Может, мы поторопились с визитом, но Хэл настоял на том, чтобы мы навестили тебя сразу же, как только ты вернешься домой.