Татьяна Иванова - Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл

Керрин насторожилась и тут же изъявила желание увидеть Мамушку.

— Сейчас она спит — сказала Сьюлин.

— Не надо ее будить. Сон для нее теперь большая редкость, в основном она просто лежит и стонет от боли, да все призывает маму. А последние два дня она часто впадала в забытье и мы уж думали, что она из него не выйдет.

На глаза Керрин навернулись слезы.

— А Мамушка узнает меня? — спросила она у Сьюлин.

— Не волнуйся, Керрин, рассудок у Мамушки ясный, вот только силы ее покинули. Ты даже не представляешь, как она тебе обрадуется.

В ожидании ужина дамы расположились в гостиной и Скарлетт обратила внимание, как изменилась младшая сестра, лишь только осознала, наконец, что находится в родном доме.

Керрин сидела в кресле, но не расслаблено, как бывает после долгой дороги, когда человек утомившись в пути старается дать себе отдых. Поза ее была напряженной, и в каждом движении сквозило нетерпение. Казалось, она вот-вот вскочит с кресла и пустится обегать весь дом, от первой до последней комнаты.

Она обводила взглядом родные стены гостиной и всматривалась в милые сердцу старые догерратипные портреты мамы и папы. Этим портретам удалось пережить войну и остаться почти невредимыми, благодаря своевременным мерам, принятым Порком. Он рассудил, что эти дешевые портреты хоть и не представляют никакой ценности для янки, но они, из вредности, все же могут испортить их штыками. Порк снял оба портрета со стены еще до входа в дом завоевателей, отнес их в самую дальнюю негритянскую лачугу, приложил лицом друг к другу, связал бечевкой и схоронил, заложив между стенкой ветхого домика и прилегающего к нему курятника. Портреты, конечно, поблекли из-за сырости, но в целом сохранились.

В глазах Керрин стояли слезы от нахлынувших чувств, навеянных воспоминаниями былого, и Скарлетт поняла, что разлука с родным домом ей тоже не безразлична. Она не могла взять в толк только одного, как это Керрин за столько лет ни разу не побывала дома и преспокойно себе жила в своем монастыре. И тут взгляд Скарлетт случайно обнаружил Уилла, скромно стоящего возле комода, облокотившись на спинку кресла и не сводящего глаз с Керрин. И Скарлетт, перехватив его взгляд, чуть не вскрикнула от осенившей ее догадки и даже открыла рот. — Да ведь он ее любит, Господи! В этом взгляде было столько обожания, нежности, страсти и… беспредельной тоски.

Мамушка умерла через два дня после их приезда. Смерть ее оказалась легкой, потому, что наступила во сне, да и беспокойства она никому не причинила.

Еще вечером Керрин сидела возле нее и поглаживала заскорузлую темную руку, прощаясь перед сном. И Мамушка даже нашла в себе силы прошептать ей, что она оказалась счастливее миссис Эллин, потому, что умирает в окружении своих девочек, так заботящихся о ней. А вот миссис Эллин, бедная голубка, так и скончалась, не повидав на прощанье дочек. Еще она сказала Керрин, чтобы та была поближе к Скарлетт, пока мистер Ретт не вернется. Ведь она так несчастна без него!

Мамушка умерла с легким сердцем, как того и добивалась Скарлетт, ибо Керрин, лишь только увидела осунувшееся измученное лицо своей няньки, страдающей от терзающих ее болей, была готова пообещать что угодно, помимо своей воли и сказала Мамушке, что вернулась в Тару насовсем. А когда Скарлетт упрекнула сестру в том, что она напрасно вынудила ее приехать из-за своего упрямства, ответила, что сама не знает, почему так получилось и она с легкостью сказала неправду, совершенно на это не рассчитывая.

Мамушку похоронили на семейном кладбище 'О' Хара, где для нее было приготовлено специальное место — немного поодаль от своей хозяйки. И Скарлетт, провожая ее в последний путь, с грустью подумала о том, что их семейное кладбище уж слишком быстро увеличивается в размерах.

…..Скарлетт проводила тетю Полин и Керрин в Чарльстон спустя три недели после похорон Мамушки. Перед отъездом они погостили у нее в Атланте еще несколько дней и стали собираться в дорогу.

После того как Керрин вернулась из Тары, Скарлетт обнаружила в ней некие перемены, которые не могли не обратить на себя внимания.

Прежде всего это выражалось в том, что сестра стала беспокойной и в глазах ее угадывалась тревога. Скарлетт сказала бы, что в ней появилась некая нервозность, словно душу ее терзали сплошные противоречия.

Из глаз Керрин исчезло то покорное смирение, которое сопровождало ее с того момента, когда Скарлетт впервые увиделась с ней в монастыре.

Однажды вечером, когда Керрин вела себя особенно беспокойно, как показалось Скарлетт, — почти ничего не ела за ужином, а потом, за чтением книги, часто вздыхала, она решила поговорить с сестрой.

— Керрин, дорогая, что с тобой происходит? — как можно мягче спросила она.

Керрин словно ожидала этого вопроса, она повернулась к Скарлетт и глаза ее наполнились слезами.

— Я не знаю, что со мной, Скарлетт. После того как я побывала в Таре, во мне словно что-то надломилось. Я как и прежде верую в бога всей душой и молюсь ему беспрестанно, но от меня ушел тот покой, который я

приобрела в общении с ним за столько лет! Меня что-то постояннотревожит, а что, не пойму!

— Ну а как же иначе? — перебила ее Скарлетт.

— Ты побывала в родном доме первый раз после долгой разлуки и воспоминания, проснувшиеся в тебе, разбередили душу. Я вообще удивляюсь, как ты могла жить вдали от Тары столько времени. Знаешь, Керрин, что мне когда-то сказал папа про Тару? — Он сказал, что Тара это единственное на Свете, за что стоит бороться и умереть! Тара — это то же, что родная мать! И если в твоих жилах течет ирландская кровь, сказал он, то всего дороже для тебя должна быть родная земля. А ты, Керрин, моя сестра, и значит слова папы относятся к тебе тоже! Тара твой родной дом и ты любишь его, так же как и я, только не отдаешь себе в этом отчета. — Сказала Скарлетт, как ей показалось, очень убедительно.

— Так о чем же тревожиться, дорогая, ты просто забыла про Тару, а теперь она напомнила тебе о себе!

— Ах, Скарлетт, как тебе это объяснить. Мой родной дом теперь монастырь, а не Тара. Только там я приобрела покой и была счастлива все эти годы. Только там я успокоила свою душу. Только там я познала Бога и доверилась ему. А сейчас я потеряла покой и боюсь, что буду снова несчастна. Тара принесла мне слишком много горя и я страшусь, что оно снова вернется ко мне.

— Ты боишься того, чего уже нет, Керрин, ты боишься прошлого. Не надо оглядываться назад, дорогая, пусть прошлое останется там, где ему и положено быть. Ты должна смотреть вперед и научиться жить без этого своего покоя, если он тебя покинул. И мне кажется, что тебе не стоит возвращаться в монастырь, раз ты потеряла то, за что там так долго держалась.