Виктория Холт - Римский карнавал

Гоффредо, очень довольный, начал хвастать.

Он стал хвастать Чезаре — удалью Чезаре, жестокостью Чезаре.

Гоффредо сам не понимал, кем он восхищался сильнее — братом, имя которого внушало страх римлянам, или женой, имевшей возлюбленных больше, чем любая женщина Неаполя, если не считать куртизанок, но это недостойное сравнение.

По направлению к Риму ехала веселая группа всадников, в центре которой выделялась Санчия, рядом с ней находился ее маленький муж и три преданные камеристки. У Санчии была осанка королевы, вероятно, потому, что она являлась незаконной дочерью короля Неаполя и на людях всегда напускала на себя важный вид неприступной королевы. Это еще сильнее привлекало к ней внимание — под маской королевской неприступности проглядывал призывный многообещающий взгляд, направленный на всякого красивого молодого человека, встречавшегося ей, неважно, если он оказался всего-навсего грумом.

Ее камеристки посмеивались над ее неразборчивостью; они и сами не отличались излишней скромностью — были легкомысленны в любви и, не задумываясь, меняли любовников, правда, им не хватало выносливости Санчии.

Санчия перестала сожалеть о том, что не сумела остаться в Неаполе во время оккупации города французской армией. Она перестала сожалеть об этом, потому что ей все равно не позволили бы познакомиться с королем. Она не сомневалась, что Чезаре окажется более волнующим и удивительным любовником, чем бедняга Карл.

Не в натуре Санчии было сетовать на судьбу.

Жизнь всегда была сплошным удовольствием для нее; ее собственный мир всегда был при ней. Грустные и ужасные вещи происходили лишь с теми, кто жил в другом мире. Ее отца довели до сумасшествия и изгнали. Бедный отец! У него было разбитое сердце, когда французы отняли у него королевство.

Понимая страдания отца, она твердо решила не придавать значения тем ценностям, которые так восхищали его.

Когда она узнала, что ее выдают замуж за совсем еще ребенка — незаконного сына папы, да к тому же нелюбимого сына, — это ее задело, потому что такой брак ясно показывал, что она занимает куда меньшее место в жизни отца по сравнению со своей сводной сестрой, его законной дочерью.

Гоффредо Борджиа, сын Ваноцци Катани и, возможно, папы римского, а возможно, и нет! Она знала о сомнениях в отношении происхождения ее маленького мужа, иногда даже сам Александр объявлял, что мальчик не его сын. Должны ли в таком случае — хотя и Санчия была незаконной дочерью неаполитанского короля — отдать ее в жены какому-то Гоффредо?

Но ей объяснили: сын он папы или нет, важно одно — Александр признает его своим.

Они оказались правы. Папа стремился к союзу с Неаполем и именно по этой причине устроил этот брак. А что если со временем папа разорвет союз с Неаполем и не будет больше считать брак выгодным?

Она слышала, как Джованни Сфорца лишился милости папы и как пренебрежительно обращались с ним в Ватикане.

Но разница между ними очевидна. Сфорца был молодым человеком, которого трудно назвать красивым или обаятельным, да и характер у него не из легких. К тому же Санчия сможет постоять за себя, чего не скажешь о Джованни.

Так что она смирилась со своим замужеством и даже привязалась к маленькому мальчику, которого к ней привезли; она вместе со всеми отпускала скабрезные шутки, когда собирались гости, потому что двор был в курсе ее любовных похождений, и никто не мог без смеха представить себе, как поведет себя их опытная в любви принцесса, оставшись наедине с юным сыном папы римского.

Как хорош собой он был, когда его привезли в Неаполь! И когда их уложили в постель и мальчик испугался собравшихся вокруг людей с их сальными шутками и неприличными жестами, она сумела защитить его. Когда же они остались вдвоем, она обняла его, вытерла ему слезы и велела ему ничего не бояться — ему не о чем беспокоиться.

Санчия даже рада была такому мужу. Было просто оставить его на попечении верных девушек и наслаждаться со своими любовниками.

Вот так смотрела на мир Салчия. Жизнь всегда будет праздником. Любовники входили в ее жизнь и быстро исчезали. О ее поведении знала вся Италия, и она была совершенно уверена в том, что немного найдется мужчин, которые отказались бы стать ее возлюбленными.

А теперь она ехала в Рим, чтобы стать членом этой странной, если судить по многочисленным слухам, семьи.

В багаже она везла свои наряды, в которых собиралась появиться в Ватикане и впервые выйти в свет. Она должна выглядеть как можно лучше, потому что, если верить молве, у нее есть соперница — сестра ее мужа Лукреция.

Рим волновался. Жители всю ночь выглядывали на улицу. К утру они ждали блестящую процессию — в ее блеске римляне не сомневались, потому что Борджиа славились умением устраивать пышные зрелища.

В Ватикане с явным нетерпением ожидал приезда молодых Александр. Заметили, что он рассеянно занимался делами, с гораздо большим интересом следя за приготовлениями к приезду своей невестки.

Чезаре тоже с любопытством ожидал ее появления, хотя и не выражал свою радость так открыто, как отец.

А во дворце Санта Мария в Портико, волнуясь сильнее всех, коротала время Лукреция — она боялась, что все, что она слышала о Санчии, окажется правдой.

Санчия очень красива. Насколько красива? Лукреция пристально изучала свое отражение в зеркалах. Не утратили ли ее волосы прежний золотой цвет? Как жаль, что теперь она редко видит Джулию — та больше не была фавориткой отца и редко появлялась в Ватикане и в Санта Мария. Джулия сумела бы успокоить ее, как бывало в прежние времена, когда Лукреция нуждалась в ее поддержке. Лукреция почувствовала, что испытывает чуждый ей гнев, когда вспоминает о том, как много говорят о Санчии отец и Чезаре.

— Самая красивая женщина в Италии! — она слышала эти слова снова и снова. — Стоит ей только взглянуть на мужчину — и он ее раб. Говорят, она колдунья.

Теперь Лукреция начала познавать себя. Она просто завидовала Санчии. Ей хотелось, чтобы ее считали прекраснейшей женщиной Италии; ей хотелось, чтобы на нее заглядывались мужчины; ей хотелось, чтобы они становились ее рабами, чтобы о ней говорили, как о ведьме, из-за ее колдовских чар.

И она ревновала… сильно ревновала — Чезаре уделял так много внимания этой женщине.

Ожидаемый день наступил. Очень скоро Санчия Арагонская покажется на Аппиевой дороге. Очень скоро Лукреция увидит, лгала ли молва.

Она чувствовала смутную тревогу. У нее не было ни малейшего желания ехать встречать свою золовку, но отец настаивал:

— Ты обязательно, дорогая моя, должна встретить ее. Это знак уважения жене твоего брата. А как чудесно вы будете смотреться вместе — она со своими служанками, ты со своими. Вы, без сомнения, самые красивые создания на свете.