Филиппа Грегори - Королевская шутиха

— Ну, вот, все готово, — сообщил он, подходя ко мне. — Идем, и пусть добрые ангелы направляют наш путь.

Взяв мою руку, Джон Ди повел меня в тесную комнатку. На столике, прислоненное к стене, стояло знакомое мне зеркало. Перед зеркалом лежала восковая табличка со странными знаками. Чуть поодаль располагалась зажженная свеча. Напротив мистер Ди поставил вторую, и в зеркале возникла бесконечная вереница уменьшающихся свечей. Они уходили далеко за пределы нашего мира, дальше Солнца, Луны и планет, которые я недавно видела на его диковинной модели. Только за пределами были не сияющие небеса, а полная тьма.

Я глубоко вздохнула, отогнала свои страхи и уселась перед зеркалом. Мистер Ди вполголоса прочел молитву.

— Аминь, — прошептала я и стала всматриваться в темноту зеркала.

Мой язык произносил какие-то слова, но я едва их понимала. Я слышала поскрипывание пера — мистер Ди записывал то, что я говорила. Кажется, я называла какие-то цифры, а еще — непонятные стихи. По-своему красивые, с определенной рифмой, однако их смысл был мне непонятен. А потом мой слух внезапно стал четким, и я услышала свой голос, произносящий по-английски:

— Ребенок будет и не будет. Король будет и не будет. Королеву-девственницу ждет всеобщее забвение. Будет другая королева, но не девственница.

— А что станется с сэром Робертом Дадли? — шепотом спросил Джон Ди.

— Он воспитает принца, который изменит историю мира, — прошептала я в ответ. — Он умрет своей смертью, любимый королевой.

Придя в себя, я увидела Джона Ди. Он подал мне кружку с питьем, похожим на фруктовый напиток с металлическим привкусом.

— Ну как? Пришла в себя? — спросил он.

— Да, — зевнула я. — Только спать хочется.

— Сейчас тебе лучше вернуться ко двору, не то тебя хватятся.

— Вы повидаетесь с принцессой Елизаветой? — спросила я.

Мистер Ди задумался.

— Когда это будет безопасно, но никак не раньше. Можешь передать сэру Роберту, что я буду служить ему и делу и что я тоже думаю — время настало. В дни перемен я помогу ей и ее шпиону. Но я должен соблюдать осторожность.

— Вы боитесь? — спросила я.

Мне почему-то казалось, что таким людям, как Джон Ди, неведом страх слежки и они не замирают при ночном стуке в дверь.

— Немного боюсь, — признался он. — Хотя у меня есть влиятельные друзья. Понимаешь, мне нужно осуществить свои замыслы, и я не хочу, чтобы мне мешали. Королева восстанавливает монастыри. Нужно восстановить и монастырские библиотеки. Бог обязывает меня приложить усилия и сделать так, чтобы на полках этих библиотек вновь появились книги и манускрипты. Я должен разыскать ученых монахов и уговорить их вернуться. А еще я надеюсь увидеть, как простые металлы превращаются в золото.

— Вы про философский камень?

— Нет, сейчас это просто загадка, — улыбнулся Джон Ди.

— Что мне передать сэру Роберту, когда я пойду навещать его в Тауэре?

Джон Ди задумался.

— Скажи ему, что он умрет своей смертью, любимый королевой. Ты это видела, хотя и не знала о своей способности видеть. Ты увидела правду, хотя нынче такая правда кажется невероятной.

— Мистер Ди, вы уверены? Королева не казнит сэра Роберта?

— Уверен, Ханна. У него впереди еще много дел, и время золотой королевы обязательно наступит. Сэр Роберт — не из тех людей, что умирают молодыми, не завершив трудов своей жизни. Я предвижу большую любовь, которой наградит его судьба. Величайшую любовь, которую ему суждено познать.

Я затаила дыхание, потом шепотом спросила:

— А вы знаете, кого он полюбит?

Я ни единого мгновения не думала, что это буду я. Да и могло ли быть такое? Кто я? Его вассал. Он называл меня «мисс Мальчик» и смеялся над моим обожанием, когда предложил освободить меня, а я отказалась. Нет, я никогда не дождусь от сэра Роберта взаимности.

— Его полюбит королева, — сказал Джон Ди. — Он станет величайшей любовью ее жизни.

— Но ведь она собирается замуж за Филиппа Испанского, — возразила я.

Джон Ди покачал головой.

— Что-то я не вижу на английском троне испанца. И не я один. Многие не видят.

Попробуйте улучить момент, чтобы поговорить с принцессой Елизаветой без соглядатаев и наушников! Задача не из легких. Хотя у принцессы не было друзей среди придворных и общение ограничивалось узким кругом ее фрейлин и слуг, ее постоянно окружали люди, как бы случайно оказывающиеся рядом. На самом деле половина таких «случайных» людей были платными шпионами. Свои шпионы имелись в Англии у французского короля, а у испанского императора была здесь целая сеть. Все более или менее влиятельные персоны, и в первую очередь — члены государственного совета, стремились завести шпионов повсюду, дабы знать о малейших признаках готовящегося заговора. Естественно, своя сеть платных доносчиков имелась и у королевы Марии. Наверняка кому-то платили, чтобы следить за мной и доносить обо всех моих словах и поступках. Одна эта мысль наполняла меня страхом. Мы жили в напряженном мире постоянной подозрительности и ложной дружбы. Я не раз вспоминала модель мира, увиденную у Джона Ди. В реальной жизни место Земли занимала Елизавета. Она была в центре всего; вот только звезды ее небосвода завистливо следили за ней и желали ей всяческих бед. Неудивительно, что она с каждым днем становилась все бледнее и бледнее, а тени под ее глазами из голубоватых превращались в лиловые, напоминающие цвет синяков. Близилось Рождество, однако Елизавете оно не предвещало ничего хорошего.

Враждебность королевы к своей сестре тоже возрастала с каждым днем. Марии достаточно было увидеть принцессу идущей с гордо поднятой головой и задранным носом, и у нее портилось настроение. Я уже не говорю о тех моментах, когда Елизавета подчеркнуто отворачивалась в часовне от статуи Богоматери или «забывала» взять коралловые четки, зато прицепляла к поясу миниатюрный молитвенник — подарок покойного короля Эдуарда. Все знали, что там содержится предсмертная молитва юного короля: «Всемогущий Боже, убереги мою страну от католичества и сохрани в ней истинную религию». Предпочесть молитвенник подаренным королевой четкам было чем-то большим, нежели разовым проявлением бунтарства. Это был вызов, постоянно бросаемый королеве.

Возможно, Елизавета не слишком-то об этом и задумывалась, но наша королева воспринимала дерзкое поведение сестры как оскорбление, наносимое прямо в сердце. Для прогулок верхом Елизавета всегда одевалась вызывающе ярко. Она улыбалась и махала собравшимся. Они приветствовали принцессу и тоже махали ей шляпами и шапками. Однако во дворце принцесса неизменно ходила в черных платьях с белыми манжетами и белым воротником. Те, кого допускали на галерею во время королевского обеда, специально приходили полюбоваться на хрупкую красоту Елизаветы и скромное, протестантское благочестие ее одежды.