Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга первая

В доме Реньяров захлопали двери, заскрипели ставни, принялись суетливо сновать слуги.

А в доме Абинье царило молчание. Этель, Лилиан и Марсель сидели за столом. Уже давно погас огонь в очаге, и уголья подернулись серым пеплом. Все трое молчали, настороженно прислушиваясь к звукам.»Ну где же, где же мой сын?» — думала Этель.»Что с братом? Он никогда так долго не отсутствовал» — переживала Лилиан.

Только теперь она поняла, как любит брата, как ей, девушке, тяжело без него.

А Марсель Бланше сидел, втянув голову в плечи. Он смотрел на свои сжатые кулаки и проклинал себя за то, что не удержал Филиппа, за то, что не помешал окрепнуть чувствам своего племянника.»Это не может быть любовным свиданием, — думал Марсель, — скорее всего, с Филиппом что-то случилось. И скорее всего, мне

Придется вызволять его из беды, конечно, если еще парень жив».

Вдруг Этель встала из-за стола и, отвернувшись к окну, сказала:

— Я уверена, что Филипп жив. Мое материнское сердце подсказывает — он жив. Ведь я не могу ошибиться, ведь я помню тот день, когда убили Робера. Я тогда готовила рыбу, я чистила форель и вдруг мое сердце дрогнуло и остановилось. Я порезала палец и странное дело — из него не потекла кровь. А когда сердце вновь начало биться у меня в груди, кровь из небольшой раны хлынула так сильно, будто пуля вонзилась мне в сердце, а не Роберу.

— Успокойся, сестра, — из-за стола выбрался Марсель, он положил свои сильные руки на хрупкие плечи пожилой женщины, — успокойся, я думаю, все будет хорошо, — сам не до конца веря в свои слова, произнес Марсель.

— Мама! Мама, я так люблю Филиппа! — закричала Лилиан и тоже бросилась к матери.

Несколько мгновений они так и стояли втроем, молча. А за окном шумел ветер, скрипел ставень и жалобно выли псы.

— Да что это такое! — вдруг сказала Этель. — Почему мы сидим в тепле и ничего не предпринимаем? Марсель, ты должен отправиться на поиски.

— Куда?

— Не знаю, не знаю, — негромко сказала женщина, — но где-то же Филипп должен быть!

— Не стоит волноваться, Этель, рассветет, и я двинусь на поиски.

— Да! Да! Скорее бы кончилась эта проклятая ночь, скорее бы кончился этот дождь и перестали выть псы! Я знаю, где мой сын, — вдруг сказала Этель.

Лилиан вопросительно посмотрела на мать, так и не понимая, почему же та, зная, где находится ее сын, ничего не говорит.

Мать покачала головой.

— Его схватили Реньяры. Его схватили Реньяры, — еще раз повторила Этель, — я в этом уверена.»Возможно» — подумал Марсель Бланше, но ничего не сказал, продолжая сжимать вздрагивающие плечи сестры.

На рассвете старый Гильом Реньяр позвал слугу. Тот тихо вошел в комнату своего господина.

— Слушаю вас.

Старик протянул руку, указывая на стул.

— Вам плохо?

— Пить, — бросил Гильом.

Слуга наполнил чашу питьем, и старик мелкими глотками осушил ее до дна.

— А теперь помоги мне одеться. Слуга взял с кресла халат и уже подошел к постели, как Гильом Реньяр его остановил:

— Нет, не халат.

— А что господин желает надеть? Старик указал рукой на черный шкаф, стоящий в углу спальни. Слуга подбежал к шкафу и открыл его.

— Я хочу одеться как подобает господину. И причеши меня.

Превозмогая слабость, с помощью слуги Реньяр оделся. Сверкали начищенные пуговицы, на груди камзола сверкала цепь. Пепельные, обычно растрепанные волосы были причесаны.Старик уселся в резное кресло и приказал:

— А теперь принеси пистолеты.

Слуга с недоумением посмотрел на своего господина, но не посмел ослушаться. Были поданы пистолеты, хранящиеся в том же шкафу.

Старик осмотрел их и положил рядом с собой на низенький столик.

— А теперь позови Констанцию.

— Она еще, наверное, спит, мой господин.

— Я тебе сказал позови, — рука старика дрогнула. Слуга стремглав бросился исполнять приказание. И вскоре Констанция, опустив голову, стояла перед Реньяром.

— Констанция, мне рассказали ужасные вещи.

— Что вам рассказали? — девушка сама того не замечая, залилась краской.

— Значит, это правда, — дрогнувшим голосом произнес Гильом Реньяр. — Но неужели ты, Констанция, моя любимица, моя воспитанница, забыла то, о чем я тебе столько раз говорил?

— Нет, я все помню, — воскликнула девушка.

— А мне кажется, ты забыла, что Абинье — наши заклятые враги. Они живут на наших землях, на земле наших предков. И ты, Констанция, хочешь связать свою судьбу с одним из них.

— Да, — сказала девушка и подняла голову.

Она встретилась взглядом с Гильомом Реньяром, но не опустила голову. А в глазах старика она не нашла упрека, но в них не было ни сострадания, ни сочувствия.

Старик смотрел на девушку абсолютно спокойно. Казалось, его душа находится где-то очень далеко. Наконец, он хлопнул своей иссохшей ладонью о подлокотник

Кресла.

— Значит ли это все, что ты любишь Филиппа Абинье?

— Да, — вновь ответила девушка.

— Я даже никогда не мог представить, что подобное может случиться. Даже в страшном сне такое мне не могло привидеться, что мой враг будет мужем Констанции, что она будет просить за него.

— Гильом! Гильом! — вдруг воскликнула Констанция и упала на колени.

Она целовала старческую руку, чувствовала, как дрожат старческие пальцы Гильома Реньяра.

— Пощади! Пощади Филиппа, он ни в чем не виноват! Ни в чем! Если Виктор убьет его, то и мне не жить! Без него мне ничего не надо, я умру.

— Успокойся, моя девочка, — Гильом Реньяр положил левую руку на плечо Констанции, — успокойся, может быть, это и к лучшему.

Констанция подняла голову и посмотрела в лицо Гильома Реньяра. Тот улыбался чему-то потаенному, чему-то, что было известно только ему одному и недоступно всем остальным.

— Позови слугу, — тихо произнес старик. Констанция вскочила на ноги, выбежала на лестницу и позвала слугу.

— Позови моих сыновей.

Когда прибежал слуга, старик попросил, чтобы он подал ему Библию.

Книга легла ему на колени. Старик раскрыл ее и несколько минут водил ладонями по страницам. Пальцы дрожали, старик даже не пытался прочесть, что там написано. Ведь он уже почти ничего не видел, его глаза слезились, а губы дрожали.

Наконец, в комнату вошли сыновья и, став у стены, склонили головы.

— Ты звал нас, отец? — спросил Виктор.

— Да, я хочу, чтобы вы знали, кто пока еще в этом доме хозяин.

Виктор, вскинув голову, бросил на отца презрительный, полный негодования взгляд.

— Так вот, пока я жив, хозяин тут я, — внятно произнес старик и, взяв пистолет, положил на раскрытую Библию. — И пока я жив, вы будете подчиняться моим приказам. Ты, Виктор, ты, Жак и ты, Клод — вы все мои дети. И Констанция, она ведь тоже мой ребенок, и Анри, мой внук. Кстати, где он? Приведите его сюда.