Мэри Бэлоу - Немного скандальный

– Взгляни, – проговорила Фрея, после того как Джошуа, поднявшись по винтовой лестнице, расположенной внутри башни, оказался наверху, и сделала широкий жест рукой. – Разве есть на свете вид красивее этого?

И в самом деле. Панорама, раскинувшаяся на много миль вокруг, была чудо как хороша. Фрея смотрела в сторону парка поверх крон деревьев и дальше, туда, где за низенькими сивыми изгородями посреди живописных лужаек разбросаны домики фермеров. Башня была ее излюбленным местом. Здесь она находилась в полном одиночестве. Забираясь на самый верх и глядя вдаль, Фрея чувствовала, что все проблемы постепенно куда-то улетучиваются, а настроение заметно улучшается.

Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь находился рядом, однако просить Джошуа уйти было бы невежливо, хотя, надо признаться, она бы с удовольствием это сделала. Услышав внезапно его голос и увидев его самого, Фрея почувствовалаa, как подкосились ноги и перехватило дыхание. Она явственно ощущала его присутствие, особенно сейчас, когда, поднявшись наверх, он встал рядом с ней, высокий, сильный, мужественный, в костюме для верховой езды и без шляпы.

Но одно дело ощущать страсть четыре года назад, когда она вообразила себя влюбленной и была полна радостных надежд на долгую совместную жизнь с любимым человеком – какой же молоденькой и глупенькой была она тогда! – и совсем другое ощущать ее сейчас, когда понимаешь, что это чувство не что иное, как потеря самообладания, утрата независимости, завоеванной с таким трудом. Кроме того, она не любит Джошуа, лишь испытывает к нему влечение. И это Фрее тоже не нравилось: не следует ни влюбляться, ни испытывать влечение к человеку, который не воспринимает жизнь всерьез.

Джошуа Мор, маркиз Холлмер, не достоин ее любви, будь даже она готова ее предложить. А она не готова.

– Именно такую картину мне постоянно приходилось наблюдать во время многочисленных путешествий, – ответил Джошуа, окинув раскинувшуюся панораму оценивающим взглядом. – Урожай с полей убран, листья на деревьях начинают желтеть. Через несколько недель они станут золотыми. Впрочем, прошу прощения… – Повернув голову, он взглянул на нее. – Ты, кажется, не любишь осень, верно?

– Только потому, что ей на смену приходит зима, – уточнила Фрея. – А зима всегда напоминает мне… – Она вздрогнула.

– Что мы смертны? – подсказал Джошуа. – Ты читала «Путешествие Гулливера»?

– Конечно, – ответила Фрея.

– Помнишь, там говорится о троих, обреченных на вечную жизнь? Эти люди родились с отметкой на лбу, означавшей, что они никогда не умрут. И у сограждан вызывали не зависть, а жалость. Джонатан Свифт был, похоже, мудрее большинства из нас, он понял, как страшно жить вечно. Но если постоянно бояться смерти, как можно наслаждаться отпущенным тебе временем?

– А я и не боюсь, – возразила Фрея.

– Только зимой? – улыбнулся Джошуа. – И осенью, потому что следом за ней придет зима? То есть целых полгода?

Фрея покачала головой.

– Глупости! Кстати, как ты узнал, что я здесь? – спросила она, сменив тему.

– А ты от меня пряталась? – вопросом на вопрос ответил Джошуа.

– Я никогда ни от кого не прячусь, – резко бросила Фрея, чувствуя себя так, словно ее застали врасплох. Так, впрочем, оно и было. Нынешним утром она как можно дольше не хотела встречаться с Джошуа. – По-моему, пора нам с тобой поссориться, Джош. Пора освободить тебя от своего присутствия и дать тебе возможность уехать. Короче говоря, пора покончить с этой комедией.

– Это невозможно, дорогуша, – возразил Джошуа и, облокотившись о стену, повернулся к Фрее:

– До тех пор, пока мы не узнаем, беременна ты или нет.

Именно об этом Фрея и думала, когда почти всю ночь пролежала без сна. Если это так, они вынуждены будут пожениться. Чего никогда не сделали бы по доброй воле и о чем будут сожалеть до конца жизни. А еще она думала о том, что у нее может родиться ребеночек, тепленький, мягонький и такой родной…

– Я не беременна, – решительно заявила Фрея. – Не понимаю, почему мы никак не можем разорвать эту дурацкую помолвку! Ведь мы собирались расторгнуть ее уже на следующий день, но с тех пор прошло много дней, а такое ощущение, будто мы все глубже увязаем в этой истории.

– Следует ли понимать тебя так, моя прелесть, что ты не желаешь выходить за меня замуж? – спросил Джошуа.

– И ты прекрасно об этом знаешь, – раздраженно бросила она, – так же как ты – жениться на мне. Неужели, Джош, ты хоть раз в жизни не можешь быть серьезным? Быть может, твой смех и твоя беспечность – всего лишь маска, которую ты носишь. И кто скрывается за этой маской: достойный человек или так, пустышка?

Джошуа, прищурившись, взглянул на нее, на губах его по-прежнему играла улыбка.

– Считай, что пустышка, дорогуша, – проговорил он. – А ты жалеешь о том, что произошло вчера?

– Конечно, жалею, – ответила Фрея. – Это я во всем виновата. Нечего было тащить тебя в хижину егеря. Но мне просто не пришло в голову, чем все это кончится. А ты прекрасно знал и пытался остановить меня. Но это оказалось невозможно. В общем, ситуация унизительная.

– Значит, тебе не понравилось? – спросил Джошуа.

– Естественно, понравилось! – Фрея бросила на него гневный взгляд. – Я ведь женщина, а ты мужчина, красивый, импозантный, привлекательный.

– Да ну! – ухмыльнулся Джошуа. – Неужели?

– Конечно, мне понравилось, – повторила Фрея, не обращая внимания на его сарказм. – Но это ничего не меняет. Неужели ты не понимаешь? Я не хотела, чтобы это случилось. Помолвлены мы фиктивно. Между нами вообще не было серьезных отношений. Так, легкий флирт, не более того. И все от скуки. Мы знали, что скоро расторгнем помолвку. А прошлая ночь все испортила. И может испортить всю нашу жизнь, если мы вынуждены будем пожениться.

– Будем надеяться, что все закончится благополучно и мы разбежимся в разные стороны, – очень серьезно заметил Джошуа. – Но тебе не кажется, что во вчерашнем вечере есть по крайней мере один положительный момент? Ты перестала ненавидеть виконтессу Рейвенсберг.

– Давно пора, – со вздохом произнесла Фрея и, обернувшись, бросила взгляд на дом с его длинными окнами. Под этим углом казалось, что он построен в эпоху королевы Елизаветы I. – Знаешь, я чувствовала себя неловко в ее присутствии, да и в присутствии Кита. Виконтесса Рейвенсберг – настоящая леди, добрая, отзывчивая, душевная. Все эти качества я ненавидела в ней, поскольку сама ими не обладаю. Но вчера вечером мы достигли понимания. Быть может, даже подружимся. Кто знает? И не такое случается в жизни.

– А как насчет Рейвенсберга? – спросил Джошуа. – Ты его простила?