Виктория Холт - Испанский жених

– А зачем ему это нужно?

По нескольким причинам, сказала Елизавета. Во-первых, почему бы ему не испытывать желание познакомиться с семьей своей супруги? А во-вторых, разве он не будет чувствовать себя спокойнее, если поселит при дворе такую важную особу, как принцесса Елизавета?

– Скорее, вы думаете, что он увидел какой-нибудь ваш портрет и влюбился в вас! – воскликнула Кэт.

– А вот эту причину назвала не я, а ты, – заметила Елизавета.

И обе рассмеялись – громко, как привыкли за время их долгой ссылки.

Они любили друг друга, потому что понимали слабости, свойственные каждой из них. Кэт знала, что ее госпожа – самое пустое и тщеславное создание во всей Англии, что та и в самом деле верила, будто перед ней не мог устоять ни один видевший ее мужчина; она была надменной, порой – несправедливой; могла впадать в беспричинную ярость, совершать жестокие, ничем не оправданные поступки. Все это Кэт знала, но ее любовь к хозяйке от этого не становилась меньше, скорее наоборот. Что касается Елизаветы, то она любила Кэт по многим причинам. С одной стороны, та приходилась ей родственницей по материнской линии. С другой, она-то и заменила ей мать, которая умерла, когда Елизавете исполнилось всего лишь три с небольшим годика. И наконец, только Кэт осталась верна своей госпоже, когда в суде слушалось дело Сеймура и многие говорили о его близости с Елизаветой, – хотя именно Кэт, сама того не желая, дала повод для всех этих сплетен.

– Влюбился в вас? Вы и вправду так думаете? – наконец спросила Кэт. – Да ему достаточно поманить пальцем – и любая из красавиц, какие только есть на свете, сразу упадет к его ногам.

– Говорят, он очень дорожит своей репутацией и не слишком часто меняет любовниц.

– Все равно, у вас с ним ничего не выйдет, Ваше Опальное Величество.

Елизавета еще немного посмеялась, но затем задумалась о своем будущем. Внезапно ей стало страшно. Могла ли она, перенесшая заточение в Тауэре, где с ужасом прислушивалась к каждому шагу, раздававшемуся за дверью камеры, вот так запросто принять приглашение сестры, не имевшей особых причин любить ее? Был только один способ с достоинством выполнить этот приказ – думать не о своей злобной сестре, а о ее влюбчивом супруге, у которого и в самом деле могло сложиться благоприятное представление о Елизавете.

– Будьте осторожны, дорогая, – добавила Кэт.

– Глупышка, чего же тут бояться? А ну-ка, подойди к окну и прочитай, что я нацарапала на стекле вот этим самым алмазом, который ты видишь на моем перстне. Прочитай вслух, я хочу послушать.

Кэт шутливо поклонилась и подошла к окну. Затем медленно прочитала:

«Меня во всех грехах подозревают,Но доказать не смогут ничегоза исключеньем, может, одного —того, что родилась я королевой».

– Это правда, Кэт. Я действительно ни в чем не виновата.

– Ах, дорогая моя, если вы строите какие-то планы в отношении супруга вашей сестры, то это не совсем так. Опомнитесь! Неужели вы забыли, чем закончились фривольности с мужем вашей мачехи?

– Нет, не забыла.

Елизавета потупилась – при воспоминании о бесшабашном адмирале Сеймуре ей всегда становилось грустно. Потом вдруг повернулась к Кэт и воскликнула:

– Тогда я была еще ребенком – а сама-то ты помнишь его? Он был не такой, как все остальные… А этот Филипп, говорят, такой благоразумный, выдержанный… у него нет ничего общего с Томом Сеймуром.

– Если не считать опасностей, которыми вам грозит знакомство с ним.

– Ты так думаешь? Ну, в таком случае, мне нечего бояться. Томас чуть не довел меня до плахи – дальше некуда, будь этот Филипп хоть королем, хоть императором. Ведь у меня всего лишь одна голова, если даже и не самая умная… Над ней много раз висела опасность. Ну, и что с того?

Она снова рассмеялась, и Кэт тоже не смогла удержаться от смеха, глядя на свою госпожу. В душе они обе верили в счастливую звезду Елизаветы, позволившую ей пройти через столько испытаний – выручавшую всякий раз, чтобы однажды вознаградить за все лишения и невзгоды.

На следующий день она покинула Вудсток. На всем пути в Лондон ее приветствовали толпы народа – популярность Елизаветы росла по мере уменьшения доверия к испанскому браку королевы. Уже сейчас по стране ходили зловещие слухи об инквизиторах, возвращающихся в Англию вместе с католическими священниками.

– Да здравствует принцесса Елизавета! – кричали люди, стоявшие вдоль дороги.

Их ликование ничуть не радовало Елизавету. Она понимала, какое неудовольствие вызовут эти восторги у ее могущественной сестры.

В Хэмптоне ей предложили остановиться на отдых в особняке, приготовленном специально для ее приезда. Однако, едва переступив его порог, она увидела, как стражники заперли за ней входную дверь. Елизавета поняла, что вновь стала узницей.

После этого не прошло и нескольких минут, как прибыл гонец из Лондона, который сообщил, что в Хэмптон направляются епископ Гардинер и члены кабинета министров, желающие поговорить с ней.

Помогая принцессе переодеться к встрече с ними, Кэт дрожала.

– Гардинер!.. Вот уж не повезло… – прошептала она. – Будь его воля…

– Да, Кэт, – сказала Елизавета. – Будь его воля, мою голову уже давно разлучили бы с телом.

– Как я ненавижу его! – воскликнула. Кэт.

– Постарайся сделать так, чтобы он не заметил этого.

– Никогда не забуду, как он обошелся с шестой женой вашего отца.

– Что ж, вспомни и о том, как она высмеяла его. А если моя мачеха сумела утереть нос этому всесильному ханже, то чем я хуже нее? Думаешь, принцесса Елизавета не сможет сделать того, что удалось Катарине Парр?

– Тише, моя дорогая, тише… Ну, вы готовы? В таком случае, умоляю вас – будьте осторожны, когда увидите его!

Елизавета нежно поцеловала ее.

– Драгоценная Кэт, милостиво позволяю тебе подслушивать и подсматривать в замочную скважину. Впрочем, специального разрешения тебе в этом деле не требуется. Ну, ступай, ступай!

– Да благословит Господь… Ваше Величество.

– Тсс! Еще не время! А то я зазнаюсь – как раз тогда, когда нужно вести себя паинькой.

Епископ уже стоял у входа в комнату, и Кэт поспешила занять позицию за противоположной дверью. Она испытывала смешанное чувство страха и гордости за свою госпожу.

Гардинер прошел вперед, и Елизавета протянула ему руку для поцелуя. Он едва прикоснулся к ней губами. Ах, уважаемый епископ, подумала она, как бы мне хотелось видеть вашу голову на лондонском мосту – тогда я, пожалуй, могла бы не беспокоиться за свою собственную, которая доставляет вам столько неприятностей.

Не дожидаясь, пока он заговорит, Елизавета сказала: