Джулия Росс - Ночь греха

Служанка целилась в незнакомца из мушкета.

– Стоять на месте! Не двигаться! Поднимите руки вверх!

– Что именно вы хотите, мэм, чтобы я сделал? – невозмутимо поинтересовался мужчина. – Выполнить все эти команды одновременно я не способен.

– Отпустите ее, или я буду стрелять!

– Тогда сдаюсь. – Он отпустил Энн, поднял руки и повернулся.

Незнакомец был весь в черном: черный плащ, черная рубашка, черные брюки, черные сапоги. Его волосы и глаза были чернее ночи. Его голова касалась потолка, его плечи заполняли пространство между стропилами.

Мрачный гигант замер посреди ее комнаты, сделав попытку поднять руки, однако потолок в мансарде был явно не рассчитан на его рост.

– Прошу вас, мэм, не стреляйте, – сказал он с усмешкой. – Комнате и без того нанесен ущерб. Эта леди напала на комод с кочергой.

– Держите руки так, чтобы я могла их видеть! – бросила Эдит. – Станьте на колени!

Незнакомец немедленно опустился на колени. То была поза человека, ждущего казни. Но, несмотря на покорную позу, его вряд ли можно было считать побежденным, такая мощь и сила исходили от его смиренной фигуры.

Энн припала к кровати, думая о том, что у нее никогда больше не хватит духа спать здесь. Комната выглядит почти как прежде, хотя на углу комода, там, куда она угодила кочергой, белеют щепки. Кто-то пытался ее убить. Незнакомый человек стоит на коленях в ее спальне. Девушке стало дурно.

– Их было двое, – прошептала она, – у его сообщника было оружие… нож, кажется. Он убежал.

– Это не мой помощник, а моя добыча – если бы вы не вмешались, мэм.

Человек повернул голову и посмотрел на нее. Под густыми черными ресницами блеснули необычайно красивые золотисто-карие глаза. А лицо! Спокойная властность архангела, находящего нечестивую радость в трепете смертных перед неотвратимостью неизбежного.

– У меня при себе пара пистолетов, – обратился он к Эдит и тете Сейли. – Вы должны либо разрешить мне положить на пол свое оружие, либо сами меня разоружить. Возможно, найдется более удобная комната, где мы могли бы все обсудить, что-нибудь более подходящее, нежели спальня этой леди?

Женщины в нерешительности мялись у дверей. Дуло мушкета клацнуло о косяк.

– Или свяжите мне руки, если хотите, – продолжал он. Так вы будете чувствовать себя в большей безопасности. Хотя я просил бы вас сначала закрыть окно и опустить засов на ставнях.

Энн попыталась встать. Было такое ощущение, что у нее ледяная вода, а не кровь в жилах. Она сидела в ночной рубашке перед опасным ангелом. Ноги у нее замерзли. Где-то были тапочки! Право же, она непременно должна найти тапочки!

– Это не смешно, – сказала Энн.

Он обернулся к ней и улыбнулся. От его улыбки по спине у нее побежали горячие мурашки.

– Я ваш узник, мэм. Вы вольны поступить со мной, как вам заблагорассудится.

Жар бросился ей в лицо.

– Я не понимаю. – Голос у нее был хриплый, она сглотнула и начала снова: – Вы говорите как джентльмен. Вам явно безразлично, разоружим мы вас или нет. Вы нисколько не боитесь, да?

– Теперь не боюсь, – ответил он. – Теперь вы в полной безопасности. Ставни нужно закрыть только для того, чтобы избежать новых неприятностей.

– Это что, какое-то забавное пари? – Энн собралась с духом, хотя сердце у нее бухало, как паровой двигатель. – Мои братья очень любят проделывать что-то похожее, хотя, полагаю, не пугают до смерти людей среди ночи.

– Это не забава и не пари, – ответил он. – Не забудьте про ставни.

Небо за окном нависало прямоугольником темноты. Тетя Сейли и Эдит жались друг к другу, стоя в дверях.

– Негодяев было двое? – спросила наконец Эдит. – Второй все еще там?

– Я сам закрою ставни, – сказал незнакомец, – вы обещаете не стрелять?

Мушкет дрогнул. Тетя Сейли обеими руками вцепилась в фонарь. Ни одна из женщин не пошевелилась.

– Я закрою, – сказала Энн.

Она попыталась встать. Однако, как только ее босые ноги коснулись пола, колени девушки подогнулись и она начала заваливаться на бок.

Два шага – и архангел поймал ее. Энн не видела, как он встал. Или он воспользовался невидимыми крыльями, чтобы пролететь эти два шага? Он одной рукой подхватил ее, как только она начала падать, а другой потянул одеяло с кровати. Энн вцепилась в одеяло, которым он укутал ее, переместив в центр комнаты. Голова девушки опустилась на его плечо, босые ноги беспомощно торчали из одеяла.

– Мисс Марш дурно, – сказал он. – Эдит, сейчас вы опустите свое оружие, затем закроете окно и ставни. Поторопитесь убедиться, что все двери и окна также надежно заперты. Миссис Сейли, я должен извиниться за то, что перепугал вас, но мне необходимо позаботиться о мисс Марш.

Тетя Сейли плюхнулась на стул у двери.

– Ах, какой ужас! Откуда вы знаете наши имена?

– Я спросил у соседей. И еще они сказали, что эта леди – дочь вашего брата. Ну, как насчет окна, Эдит?

Словно загипнотизированная, горничная положила мушкет и присела в реверансе.

– Слушаюсь, сэр.

– Миссис Сейли! – Он поклонился, прижимая Энн к своей груди, как дитя. Конец длинной косы девушки свисал через его руку. – Надеюсь, вы простите меня, если я отнесу вашу племянницу вниз? Она перенесла потрясение и озябла. Как только Эдит убедится, что дом надежно заперт, мы все можем сойтись в вашей гостиной и выпить чаю. – Он опять улыбнулся. – Крепкого чаю, надеюсь, чтобы прийти в себя.

Тетя Сейли смотрела, как незнакомец выходит из комнаты с ее племянницей на руках. Энн оглянулась и увидела, что Эдит поспешила к окну, а тетка осталась сидеть в коридоре на стуле словно громом пораженная.

Мужчина наклонил голову и начал спускаться вниз по лестнице вместе со своей ношей. Энн дрожала рядом с его ровно бьющимся сердцем. Конечно, всего этого на самом деле просто не может быть.

Она проснулась от вторжения какого-то человека, теперь другой несет ее на руках. Вместо того чтобы прийти ей на по мощь, тетя Се или и Эдит с готовностью подчиняются ему. Сам же она на удивление смело разговаривала с незнакомцем. Та кого с ней прежде не случалось.

Как будто в ее повседневную жизнь вторглось сновидение или волшебная сказка.

Взглянув на его шею, видневшуюся над воротником черной рубашки, девушка покраснела. Энн закрыла глаза, но кровь в ней кипела – она остро чувствовала его дыхание, силу рук, очаровательный запах омытой дождем кожи. Этот незнакомец действительно несет ее на руках, а она в одной ночной рубашке. Это неприлично до крайности, скандально. Но если она начнет сопротивляться или требовать, чтобы он отпустил ее, все станет еще хуже. Лишь одеяло, в которое она закутана, и ее собственная добродетель служат ей защитой.