Барбара Картленд - Бегущая от любви

Белое мягкое платье довольно смело подчеркивало нежный изгиб груди и белизну кожи Салены – и вместе с тем придавало ее облику что-то воздушное, неземное. Сразу стали заметнее ее юность и свежесть лица, похожего на цветок.

Мадам Иветт внимательно осмотрела Салену.

– C'est bien3! – сказала она. – Пожалуй, не помешали бы еще несколько драгоценностей, но…

– Нет-нет! Пожалуйста, не упоминайте об этом, – перебила Салена.

Она не сомневалась, что отец не постыдится попросить князя и о драгоценностях, если француженка скажет, что без них не обойтись.

– Ступайте в гостиную, – сказала мадам Иветт, – а потом я подберу вам платье на завтра.

В крайнем смущении Салена спустилась в гостиную. Отец и князь, попыхивая сигарами, сидели на диване. Перед ними стояла бутылка вина и бокалы.

Занавески были опущены, и в комнате царила приятная прохлада и полумрак.

Несмотря на это, Салена, остановившись на пороге, почувствовала себя так, словно залита ярким светом.

– Ну-ка, ну-ка, позвольте мне взглянуть на вас! – требовательно произнес князь.

– Ты был прав, Серж, – воскликнул лорд Карденхэм. – Эта женщина просто гениальна! Лучшего платья для Салены и представить нельзя.

Салена нерешительно подошла ближе.

Она понимала, что это – глупое желание, но ей очень хотелось, чтобы платье было не таким облегающим и открытым.

Под взглядом князя она чувствовала себя обнаженной и на мгновение пожалела, что на ней не то бесформенное и даже уродливое платье, в котором она приехала.

– Вы великолепны! – воскликнул князь. – И несомненно, до конца вечера вам еще не раз скажут эти слова.

– Надеюсь, что нет, – быстро проговорила Салена.

Князь вскинул брови, и она, запинаясь, добавила:

– Я… смущаюсь, когда люди… обращают на меня внимание… Но вы, наверное, просто… добры ко мне.

– Конечно, я добр к вам, – ответил князь. – И готов быть еще добрее.

– Д-да… я знаю… и очень вам благодарна, – пробормотала Салена, спотыкаясь на каждом слове. В этот миг ей отчаянно хотелось очутиться в пансионе, где никто не смотрел на нее так, что она теряла дар речи.

Чувствуя, что больше не выдержит этого осмотра, Салена повернулась.

– Мадам просила меня примерить другие платья, – выпалила она и выбежала из гостиной.

Несколькими часами позже, одетая в белое вечернее платье, Салена делала прическу у парикмахера из Монте-Карло и говорила себе, что должна держаться, как взрослая женщина, а не как перепуганная школьница.

Четыре раза она спускалась в гостиную, чтобы продемонстрировать отцу и князю очередное платье, и с каждым разом взгляд и слова князя смущали ее все больше.

Князь говорил двусмысленности, которые весьма веселили лорда Карденхэма, в то время как самой Салене они отнюдь не казались смешными.

– Я не должна делать из себя дурочку, папа, – прошептала Салена своему отражению в зеркале.

Служанка, которая помогала ей одеваться, была на редкость любезна.

– M'mselle est ravissante!4 – рассыпалась она в комплиментах. – Прямо как лилии в Ницце на рынке!

– Цветочный рынок? – спросила Салена. – Я о нем слышала и очень хотела бы увидеть. Там, наверное, столько прекрасных цветов…

– Гвоздики везут туда со всего побережья, – ответила служанка. – И лилии тоже – лилии для церквей. – Она улыбнулась и сделала рукой типично французский жест. – Такой красавице, как вы, тоже надо быть в церкви, а не в игральных домах Монте-Карло.

– А разве сегодня мы собираемся в Монте-Карло? – спросила Салена.

– Mais oui!5 – воскликнула служанка. – Каждый день его высочество с гостями едет в казино. А иногда – даже утром. Что до меня, то я считаю, это пустая трата денег.

– Я тоже так думаю, – согласилась Салена, но про себя подумала, что интересно будет взглянуть на казино, даже если сама она не станет играть.

В дверь постучали. Это был лорд Карденхэм: он зашел за дочерью, чтобы вместе спуститься вниз.

На его накрахмаленной манишке красовалась булавка с жемчужиной, а в петлице была красная гвоздика.

Салена подумала, что, взглянув на отца, никто не скажет, что этот человек разорен.

– Ты готова, моя дорогая?

– Как я выгляжу, папа?

– По-моему, князь наговорил тебе достаточно комплиментов, и мне больше нечего добавить, – ответил лорд Карденхэм, и Салена уловила в его голосе нотку удовлетворения.

«Как же мы отблагодарим князя за его щедрость?» – мелькнуло у нее в голове.

Когда служанка ушла, Салена задала этот вопрос отцу.

– Будет лучше, если это сделаешь ты, – ответил лорд Карденхэм.

Салена смутилась:

– Я? Но, папа… Я даже не знаю, что ему сказать.

– Тогда просто будь с ним мила – насколько это возможно, – посоветовал лорд Карденхэм. – Немногие мужчины проявили бы такую щедрость по отношению к девушке, о которой им ничего не известно.

– Признаться, я думала… что ты рассказал ему обо мне.

– Разумеется, я объяснил князю ситуацию, в какой ты оказалась, – сказал отец. – Русские очень сентиментальны, а девушка, которая осталась без матери и у ее отца дыра в кармане, достойна по крайней мере сочувствия.

Салена вздохнула:

– Князь был так добр… но мне не хотелось бы, чтобы ты… просил его о чем бы то ни было.

– Он все предложил сам, – словно бы защищаясь, сказал лорд Карденхэм.

Салена хотела возразить, что на самом деле отец просто-напросто напросился, но знала, что это бесполезно.

Лорд Карденхэм не хотел упустить ни малейшего шанса, и трудно было осуждать его за это, тем более сейчас, когда они были на грани банкротства.

– Но одно несомненно, – продолжал отец. – Тебе придется платить за свои платья, тем более когда они так великолепны. – Он обнял Салену и поцеловал в щеку. – А пока – поблагодари князя и, ради Бога, постарайся быть более красноречивой. Англичанки, увы, чересчур сдержанны, особенно по сравнению с женщинами других национальностей.

– Я… постараюсь… – пробормотала Салена.

– Любопытно будет взглянуть на мадам Версон, когда она увидит тебя. Будь осторожнее с ней: это настоящая тигрица.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Салена.

Лорд Карденхэм открыл было рот, чтобы объяснить, но в последний момент передумал.

– Скоро сама узнаешь, – сказал он. – Только держи себя естественно и скрести пальцы на счастье.

– На счастье? – переспросила Салена.

– На счастье, – с серьезным видом повторил лорд Карденхэм. – На счастье, о котором я мечтал и которое ты принесла с собой, – я понял это, едва увидел тебя на станции, моя крошка.

По широкой лестнице они спустились в гостиную. Там было много людей; разговоры и смех не умолкали.