Вирджиния Хенли - Неискушенные сердца

Парис поразился — она способна ненавидеть? Нет, он не позволит считать себя причиной несчастья! И Парис Кокберн, никогда в жизни ни перед кем не оправдывавшийся, стал просить Тэбби правильно понять происшедшее десять лет назад.

— Я был мальчиком. Твоя мама умирала, она умоляла отца забрать тебя и устроить туда, где о тебе позаботились бы. Мне очень жаль, я ни о чем не могу его спросить, он тоже умер.

Тэбби молчала. Парис торопливо добавил:

— Я попытаюсь выяснить, как и почему ты попала сюда, но не знаю, удастся ли. Единственное, что могу обещать: тебя здесь больше пальцем никто не тронет. И, может, я сумею свозить тебя куда-нибудь разок-другой. А теперь, пока не вернулась миссис Грэхэм, давай попрощаемся. Впрочем, нет, я лучше скажу: оревуар, до свидания. — С этими словами он открыл дверь и позвал миссис Грэхэм.

Та появилась подозрительно быстро. Холодным тоном Парис Кокберн произнес:

— Я решил удвоить взнос, но вы должны выполнить определенные условия, миссис Грэхэм.

В черных глазах мелькнул интерес.

— Никогда больше не бейте этого ребенка. В против ном случае я не просто перестану давать деньги, но и рассчитаюсь с вами, миссис Грэхэм. — Он произнес угрозу так тихо, что у начальницы по спине пробежали мурашки. — И еще: я думаю, каждое воскресенье детей надо куда-то водить. Мы живем в красивой стране, миссис Грэхем, и для здоровья гораздо полезнее очищаться от дьявола на природе.

— Как скажете, милорд. — Она согласно кивнула, а про себя подумала: «Еще до захода солнца я разберусь с этой маленькой дрянью, ваша светлость!»

Парис встретился со своими людьми в таверне на Хай-стрит. Он никак не мог избавиться от тягостного чувства. Да, гнетущая атмосфера сиротского приюта была способна тронуть и самую легкомысленную душу. Она давила, пригибала к земле, лишала небесной выси, красок жизни. Обнаружив, что душевная тяжесть не сменяется легкостью даже после второй порции виски, Парис обратился к своим спутникам:

— Слушайте, ребята, пора ехать домой. Седлайте коней, а я наверх, за вещами.

Имение Кокбернспэт располагалось в тридцати милях от Эдинбурга. Дорога занимала часа четыре езды через приграничные земли, самые красивые в мире места. Первые пять миль до Масселбурга путь лежал мимо сельских домов и маленьких ферм, а дальше — по диким Ламмермурским холмам, каждый сезон менявшим цвет. Сейчас они стояли пурпурные от вереска, а через месяц порыжеют от засохшего папоротника. Кое-где виднелись пятна озер и ельников. Отряд Париса ехал напрямик, по бездорожью, по болотам, вброд преодолевая реки. С каждой милей все сильнее пахло морем, и мужчины полной грудью вдыхали соленый запах. Через три часа после выезда из Эдинбурга всадники прибыли в Кокбернспэт. Деревеньки на этих землях процветали. Огромные молочные стада, гурты овец паслись на пологих склонах, ведущих к замку. Прекрасное зрелище, но чем ближе они были к дому, тем сильнее Париса одолевали дурные предчувствия. Они спешились уже в сумерках, сестры и слуги встретили Париса почти в истерике.

— Она уже двенадцать часов вот так, Парис! — Морщась, Шеннон заткнула уши, чтобы не слышать почти звериного воя, доносившегося из башни Уайт — Тауэр.

Парис облегченно вздохнул. Если все дело только в Энн и ничего другого не случилось — слава Богу! Его настроение поднялось, когда он убедился, что дома все в порядке. Из сумки, привязанной к седлу, он вынул большую коробку конфет и направился в башню.

— Бедняжка Энн! — сказала Дамаскус. — Надеюсь, с ней ничего не случилось.

— Этой суке лучше бы заткнуться кулаком и не вынимать его из глотки, пока не задохнется, — заявила Шеннон с присущей ей дерзостью.

— Она просто хочет поскандалить, — сказал Александр

— Не беспокойся, Парис знает, как усмирить жену, — убежденно проговорила Александрия.

— Ага, и даже не подходя к ней слишком близко, — усмехнулся брат-близнец.

Как только Парис открыл дверь, Энн прекратила кошачий концерт. Ее нянька, миссис Синклер, воспользовалась моментом и выскользнула передохнуть, бросив на хозяина извиняющийся взгляд. Энн сидела в огромной кровати среди атласных подушек. Ее напудренные плечи и небольшая, но высокая грудь выглядывали из пены кружев ночной рубашки. Парис протянул ей коробку, она жадно схватила конфеты, серебристые волосы разметались. Какая она красивая! Несколько минут Парис бесстрастно разглядывал ее, потом, наверное, в тысячный раз тяжело вздохнул: скорее всего судьба прокляла его, наградив женой-чудовищем.

Остаток дня Тэбби пребывала в удивительном состоянии. Обычно ее бесцветная жизнь разнообразилась лишь жестокими выходками миссис Грэхэм, и вдруг все переменилось. Она спрятала замечательные ленты в чулок, подальше от всевидящего ока начальницы. То и дело девочка посматривала на подарок, желая убедиться, что он существует на самом деле. Тэбби торопила время, она не могла дождаться вечера, когда останется одна, распустит волосы и украсит их шелковыми лентами.

День тянулся нескончаемо, и Тэбби с тревогой заметала, каким злым стало лицо начальницы: глаза ее превратились в отвратительные узкие щелочки, а губы вытянулись в тонкую нитку. Тэбби хватало ума понять — расплата за ее радость неминуема, и она утроила осторожность.

Вечером Тэбби полагалось выполнять свои обязанности: чистить горшки с кастрюлями или укладывать малышей. Когда миссис Грэхэм заявила, что сегодня ей придется делать и то, и другое, девочка поняла: ведьма пытается дать выход злости. Она забыла об осторожности, наивно полагая, что в удвоении вечерней нагрузки и заключается расплата. Вымыв посуду, вылив в канаву грязную воду из последнего ведра, Тэбби полетела к себе и дрожащими от возбуждения руками расплела косы. Вырвавшиеся на свободу волосы превратились в каскад длинных локонов. Она завязала зеленые атласные ленты по бокам, закружилась по комнате и не останавливалась до тех пор, пока не почувствовала, как перед глазами все поплыло. Шлепнувшись на узкую кровать, девочка подумала о лорде Кокберне. Как было бы здорово, окажись он ее отцом! Может, этот человек еще придет? Вдруг он поможет найти настоящего отца? Он богатый, сразу видно. И наверное, у него в доме полно еды, все едят сколько хотят, мечтательно думала Тэбби. Она вообразила себя сидящей в тепле перед горящим камином… Она мечтала о Кокберне как о спасителе, посланном судьбой, потом свернулась калачиком, закутавшись в одеяло, и заснула, счастливая от надежды. Явились сны, беспокоя и без того растревоженное сознание, потом превратились в кошмары, и Тэбби в ужасе закричала.

А потом произошло то, чего девочка больше всего боялась. Миссис Грэхэм заглянула узнать, что случилось. Холод сковал сердце Тэбби, она забормотала: