Дебби Маццука - Король Островов

Ознакомительный фрагмент

— Роуэн, это обязательно, чтобы предполагаемая невеста была королевской крови? — с задумчивым выражением на обветренном лице спросил Иский и, разгладив серебряную бороду длиной до колен, перевел взгляд с Лахлана на Эванджелину.

У Лахлана кровь застыла в жилах. Женитьба — это уже скверно, но о женитьбе на Эванджелине не могло быть и речи, эта женщина не даст ему ни минуты покоя. Если он когда-нибудь женится, это будет брак по расчету, а от брака с Эванджелиной нельзя ждать никакой выгоды.

Лахлан не успел отговорить своего наставника от этой идеи, потому что в зал ворвался волшебник Морфесса. В развевающейся мантии он широкими шагами шел к столу, обвинительно указывая пальцем на дочь.

— Стража, арестуйте ее. Немедленно! — выкрикнул он, когда двое мужчин, следовавших позади него, в нерешительности остановились и растерянно огляделись, отыскивая Роуэна.

Лахлан в изумлении наблюдал, как неукротимая Эванджелина съежилась перед яростью своего отца, краски исчезли с ее застывшего лица. Он слышал рассказы о том, что отец ненавидит ее, но до этого момента сомневался в их правдивости.

— Морфесса, что это значит? — потребовал ответа Роуэн, жестом веля страже занять свои места у стены.

— Не защищай ее, мой господин! Спроси, что она делала сегодня в лесу. Спроси у нее!

— Эванджелина? — повернулся к ней на троне Роуэн.

— Я практиковалась в своей магии, мой господин, только и всего.

Лахлан заметил, как побелели косточки ее изящных пальцев, которыми она крепко держалась за спинку трона Роуэна, как у нее слегка дрожит пухлая нижняя губа от старания сохранить притворное спокойствие.

— Лгунья! Ты такая же лживая, злобная тварь, как твоя мать!

Морфесса пришел в бешенство, его тело сотрясалось от ярости.

Страдальческое выражение затуманило глаза Эванджелины, она выглядела хрупкой, беззащитной, так не похожей на ту женщину, которую знал Лахлан, и у него внутри все сжалось. Он слишком хорошо знал, каково это иметь отца, который тебя ненавидит. Александр Маклауд, человек, с которым Лахлан вырос, считая его своим отцом, ненавидел его, презирал за то, что в нем течет кровь фэй, презирал настолько, что пытался убить. Если бы не брат Эйдан, в ту дождливую ночь Лахлан умер бы на скалах, но вместо этого сам Александр нашел свою смерть. Лахлан прогнал воспоминания.

Морфесса зарычал, его руки сжались в кулаки, и Лахлан, желая защитить Эванджелину, вскочил с кресла, так что волшебник, в то же мгновение бросившийся на нее, наткнулся на Лахлана и лишился возможности приготовиться к удару. Однако из-за стремительного движения Морфессы Лахлан потерял равновесие. Пока Лахлан старался снова твердо стать на ноги, Морфесса метнулся мимо него к Эванджелине, крепко схватил ее за мантию и оттащил от трона Роуэна так быстро, что дядя Лахлана не успел его остановить.

Став между двумя мощными волшебниками — Лахлан на мгновение почувствовал благодарность за то, что в зале наложен запрет на магию, — он отдернул руку Морфессы от шеи Эванджелины и оттолкнул его.

— Прекрати, Морфесса! — прогремел Роуэн, обходя трон, но тот ничего не слышал.

Морфесса боднул Лахлана опущенной головой, и от удара, пришедшегося в живот, Лахлан отлетел. Он услышал испуганный вздох Эванджелины и звук ее падения на пол, но прежде чем он успел повернуться, чтобы помочь ей, волшебник снова двинулся на него, и Лахлан нанес ему удар кулаком в живот. Краем глаза Лахлан видел, что Гейбриел и Бродерик спокойно попивают свой эль. Они понимали, что ему не требуется их помощь и он ее не хочет. Удовольствие обуздать безумца принадлежало только ему.

Морфесса с криком ярости снова бросился на Лахлана. Скривив губы в презрительной улыбке, Лахлан занес руку и с размаху ударил волшебника кулаком в челюсть. У Морфессы закатились глаза, и он упал бы на пол, если бы не Гейбриел, который вскочил с кресла и подхватил его.

Потирая покрасневшие костяшки пальцев, Лахлан обернулся к Эванджелине, которой Роуэн помогал подняться с пола.

— Ты в порядке?

— Да, — кивнула она и, расправив свою шелковую мантию, взглянула на него. — Спасибо тебе.

Оттуда, куда на мраморный пол Гейбриел положил Морфессу, раздался стон, и Лахлан, взглянув, увидел, что волшебник старается сесть.

— Я тебя видел. — Потирая челюсть, Морфесса пронзил дочь злобным взглядом. — Я знаю, что ты делала. Я слышал, какое заклинание ты произносила.

Услышав подавленный вздох Эванджелины, Лахлан снова обернулся к ней и, положив руки ей на плечи, сказал:

— Садись.

Не обращая внимания на возражение, которое Эванджелина пробормотала, он бережно усадил ее в кресло, а Иский, жестом попросив одного из присутствовавших слуг принести ей чашку медового напитка, похлопал ее по руке.

— Сядь в кресло, Морфесса, — приказал Роуэн, подбородком сделав знак стражам, которые подхватили волшебника и усадили его в кресло у дальнего конца стола. — Итак, ты расскажешь мне, что нашло на тебя и почему ты набросился на свою… Эванджелину.

— Она проникла сквозь преграду между королевствами! — сердито прорычал Морфесса.

Возмущенные взгляды стражников и слуг приветствовали обвинение волшебника. Лахлан почувствовал, как у него под руками застыли плечи Эванджелины.

Увидев боковым зрением, что Иский, перебирая бороду между большим и указательным пальцами, внимательно смотрит на него и Эванджелину, Лахлан пробурчал проклятие и опустил руки по бокам.

— Полно, сейчас не существует волшебника с такой магической энергией. И ты полагаешь, я поверю, что Эванджелина способна это сделать? — заговорил Роуэн.

С того места, где стоял Лахлан, ему было видно, что у нее на высоких скулах выступили розовые пятна, и ослепительно белые зубы беспокойно покусывали пухлую нижнюю губу.

Проклятие. Она это сделала.

Он перехватил взгляд своего наставника, и Иский почти незаметно поднял плечо. Значит, он тоже заметил реакцию Эванджелины. Лахлан решил предоставить своему наставнику решать, разоблачать ее или нет. Его не оставляла мысль, что когда-нибудь он сможет использовать это знание себе на пользу, но он надеялся, что его молчание все же не обернется для него еще одним уколом в зад.

— Эванджелина, обвинение, выдвинутое против тебя твоим от… Морфессой, очень серьезно. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

— Мой господин, — прокашлявшись, отвечала Эванджелина, — единственная магия, которой я пользовалась, — это та, что защищает Королевство Фэй. Я никогда бы не вызвала магию, которая может подвергнуть всех риску.

Она молодец, решил Лахлан, поразмыслив над ее ответом, ни признания, ни отрицания, и заинтересовался, как далеко собирается зайти с вопросами его дядя.