Виктория Александер - Милая грешница

Ознакомительный фрагмент

У нее не было ни малейшего сомнения в том, что она и лорд Уортон вскоре окажутся в одной постели. Она поняла это еще во время своего бала Двенадцатой ночи. Был тогда такой странный момент, когда сам воздух словно звенел от возбуждения. И обещания. Это могло бы привести в замешательство, если бы не будоражило нервы и не казалось чуточку опасным. Ничего подобного она никогда раньше не испытывала. Хотя, возможно, такое было однажды, очень давно, когда она была совсем юной и значительно более глупой, чем сейчас. Правда, когда она начинала новую интрижку с каким-нибудь джентльменом, каждый раз возникало это чудесное чувство предвкушения. Нельзя сказать, что за все эти годы таких джентльменов было много. Она всегда проявляла осторожность и разборчивость. Мужчина должен был понравиться Джудит, прежде чем она ляжет с ним в постель. Ее любовники были ее друзьями, когда приключение начиналось, и оставались ее друзьями после того, как оно заканчивалось. А число друзей, которые у нее были за годы ее вдовства, она могла пересчитать по пальцам одной руки. Мало того, если дать четкое определение понятиям «друг» и «приключение», то пришлось бы даже исключить большой палец.

Она незаметно искоса взглянула на лорда Уортона. Он смотрел на племянника Сюзанны с выражением слишком вежливым, чтобы кто-нибудь мог сказать, что он умирает от скуки. Уголки его губ едва заметно приподнялись в довольной улыбке, как будто он знал, что она за ним наблюдает. Джудит моментально перевела взгляд на поэта, с раздражением ощутив, что краснеет. Только этого не хватало. Она забыла, когда в последний раз краснела. В ее зрелом тридцатилетнем возрасте пора бы уже перестать краснеть. Это говорило о том, что она утратила контроль над своими эмоциями, а такое с ней если и случалось, то крайне редко. Ее положение вдовствующей баронессы, хорошее состояние и присущее ей чувство собственного достоинства позволяли ей поступать так, как ей хочется, и ни от кого не зависеть. А способность краснеть явно ставила человека в зависимость от других и с трудом поддавалась контролю. Это вызывало раздражение.

И во всем виноват этот высокомерный, самодовольный и, несомненно, привлекательный виконт Уортон.

И тут Джудит позволила себе тоже едва заметно улыбнуться с удовлетворением, потому что происходящее ее приятно возбуждало и обещало стать еще более волнующим по мере их сближения. Было в этом человеке что-то такое, что делало его практически неотразимым. Джудит никогда раньше ничего такого не испытывала, но ведь и людей, подобных лорду Уортону, она прежде вроде бы не встречала. Она еще не до конца разобралась в этом человеке, но неожиданно поняла одно: он был ей ровней. И это тоже казалось необычным. Нет, мужчины, которых она выбирала в прошлом, отнюдь не были в чем-то ущербными, хотя все ее предыдущие приключения основывались на ее условиях. Судя по всему, лорд Уортон был из тех же людей, которые живут исключительно по собственным правилам. Итак, он вызывал у нее интерес, выглядел самонадеянным и забавным. Многообещающее сочетание. Ей не терпелось поскорее начать приключение.

Глава 2

Лорд Уортон оказался возмутительно пунктуален, но она была к этому готова. В данный момент он сидел в ее гостиной, хотя идти туда, чтобы поприветствовать его, было слишком рано.

Джудит взглянула на часы, стоявшие на дамском письменном столике в ее будуаре. Еще семь минут – и пройдет ровно четверть часа, что является идеальным количеством времени, которое должен затратить джентльмен, ожидая леди. Если заставить его ждать меньше, он может подумать, что ей не терпится увидеться с ним. А если больше, то это будет уже бестактностью.

Она сделала глубокий вдох, окинула взглядом свое отражение в зеркале и еще раз убедилась, что выглядит практически безупречно. Каждый белокурый волосок был на своем месте. Платье, которое она тщательно выбирала для этого вечера, не помялось, а линия ворота не сдвинулась с места с тех пор, как она его надела, и не открывала взорам более того, чем она предполагала, но и – упаси Боже! – не прятала больше, чем следовало. Для предстоящей вечерней встречи тщательный выбор наряда был столь же важен, как и время, которое она заставляла джентльмена ждать ее. Платье, скрывающее слишком много достоинств, показывало джентльмену, что леди не особенно заинтересована в чем-либо, кроме ужина, тогда как слишком откровенное декольте можно было истолковать так, как будто она не только согласна на большее, но и с нетерпением ждет этого. Независимо от того, что Джудит чувствовала на самом деле к джентльмену, с которым встречалась, она была склонна продемонстрировать ему некоторый энтузиазм, но не более того. Проявлять нетерпение было бы слишком неприлично. Абсурдность этой мысли поразила ее, и она улыбнулась своему отражению в зеркале. Приличие? Не было абсолютно ничего приличного в том, что она пригласила мужчину к себе на ужин с явным – пусть даже не облеченным в словесную форму – намерением лечь с ним в постель где-то после десерта. А возможно, даже раньше. Такое поведение, конечно, было на грани неприличия, однако, учитывая все обстоятельства, эту грань не переступало.

Однако в отношении предстоящего вечера у Джудит имелись определенные правила, которых она придерживалась. Они касались в том числе того, что считать приличным, а что – нет. Разумеется, те леди из английского общества, которые слепо следовали правилам поведения, установленным ее королевским величеством, не нашли бы ничего приличного в том, что женщина, не сопровождаемая дуэньей, пусть даже она вдова, принимает у себя красивого дерзкого холостяка. Джудит в ранней молодости вела себя именно так, как подобало юной благовоспитанной леди хорошего происхождения, и выполняла все обязанности, которые требовались от нее в соответствии с правилами, установленными кем-то другим. Она, как и полагалось – пусть даже несколько рановато, – вышла замуж за почти такого же юного джентльмена из хорошей семьи, унаследовавшего большое состояние, который, как она тогда считала, был любовью всей ее жизни. Но он умер, а она еще жива и поэтому не видела причин вести себя так, как будто она тоже умерла.

«Что подумал бы Люсиан, если бы могу видеть меня сейчас?»

Улыбка на губах ее отражения в зеркале несколько потускнела. За десятилетие, прошедшее после смерти Люсиана, эта мысль не впервые посещала ее. Обычно, как и сегодня, она возникала неожиданно, причем ответ на этот вопрос был всегда один и тот же. Вероятно, ее муж рассмеялся бы с неподдельной радостью и, одобрив ее усилия, стал бы уговаривать Джудит продолжать жить полной жизнью. Или, возможно, он пришел бы в ярость от ревности, что случалось с ним крайне редко и тем более производило ужасное впечатление. В таком случае он, скорее всего обозвав ее проституткой, показал бы ей, как поступают мужчины с такими женщинами, как она.