Шеннон Дрейк - Приди, рассвет

Уорик мрачно наблюдал за приготовлениями мятежников. Это было совсем не то, чего он ожидал. Сейчас, после смерти Генриха I, соседняя Англия пребывала в состоянии хаоса. Дочь покойного короля Матильда воевала за обладание короной с его племянником Стефаном, многие норманнские бароны расправили крылья, чтобы урвать себе побольше власти.

Мятежники выглядели просто убого. У них не было даже кожаных лат, лишь некоторые обзавелись примитивными щитами. Похоже, здесь собрались доведенные до крайней степени недовольства рабы, не имеющие никакого понятия ни о стратегии, ни о способах ведения военных действий. Одежда на них была очень бедная и напоминала скорее норманнскую, чем шотландскую, что, впрочем, было не редкостью здесь, на юге Шотландии. Конечно, смерть Генриха I Английского вызвала большую смуту в Англии и Бордерсе и сильно осложнила англо-шотландские отношения, но тем не менее здесь многое казалось странным. Сам Уорик, как рыцарь и воин, снаряжался на войну за счет королевской казны, пусть даже шотландской, как сказали бы некоторые. Он был хорошо вооружен и защищен. На нем была легкая, тонкой работы кольчуга поверх шерстяного нательного белья, а сверху – темно-голубая накидка. Металлический нагрудник защищал грудь, шлем был также металлический, хотя многие воины предпочитали защиту из кожи. Голубые глаза, гармонирующие по цвету с накидкой, смотрели из-под шлема с наносником. Герб Уорика, изображающий летящего сокола, был вышит на накидке, а также на попоне его лошади.

Уорик оказался неподалеку от тех мест, где сражался много лет назад. Уходил далеко, чтобы снова сюда вернуться, подумал он. Когда-то, будучи мальчишкой, оборванным и недисциплинированным, без щита, без брони, он воевал здесь за...

За свою жизнь.

Ради чего воюют эти люди? Он подумал, что тогда его родня и окружение были тоже плохо вооружены, однако дрались, защищая свои дома.

Сейчас люди внизу собираются штурмовать крепость.

– Уорик! – окликнул Ангус, верный помощник и правая рука, напомнив тем самым, что за военными приготовлениями мятежников наблюдают с холма его люди. Уорик услышал за спиной нетерпеливый перестук копыт топчущихся на месте лошадей.

– Они напоминают крестьянскую армию, – сказал Уорик.

– Они швыряют горящее масло, – жестом показал Ангус.

– Да, но зачем... – пробормотал Уорик. Сейчас было не время искать ответы на вопросы – как сказал Ангус, нападающие, какими бы жалкими и неумелыми они ни были, намеревались уничтожить защитников королевской крепости. Уорик поднял руку, дав понять, что они должны атаковать и захватить противника врасплох. Видит Бог, Уорик не хотел терять людей, и для него мучительна была мысль, что сейчас он обрекает на гибель своих соотечественников.

Он повернулся в седле.

– Ради Бога, сохраните по возможности жизнь людям! Если не из милосердия, то хотя бы для выяснения истины, друзья мои! Ангус, Томас, вы пойдете со мной к осадному орудию! Теобальд, Гарт и трое Мактавишей, схватите людей, которые собрались таранить! Остальным взять тех, кто готовится штурмовать стены с помощью лестниц! А теперь – с Богом, за короля и родину!

Уорик опустил руку, сжал коленями бока Меркурия, и все устремились на помощь осажденной крепости.

Мятежников было около сотни, числом они превосходили отряд Уорика, но никоим образом не могли его победить. Уорик не хотел резни. Убивать кого-то за то, что он предан другому господину, всегда очень трудно. Много храбрецов погибло по этой причине. Уорик знал, что немало хороших людей есть среди норманнов короля, среди шотландцев, среди живших независимо племен и даже среди викингов. Мятежники внешне походили на кельтских варваров. Некоторые были раскрашены на манер древних пиктов.

А воевали они как безумные.

Уорика огорчало, что мятежники не просили пощады во время боя. Атакованный двумя или более противниками, он был вынужден убивать, вместо того чтобы кого-то из них припугнуть и оставить в живых. И еще его поражала разноязыкая речь, когда воюющие обращались друг к другу, ища путь к отступлению. Здесь говорили на нормандском французском, гэльском, старинном англосаксонском, норвежском. И люди либо стояли насмерть, посылая угрозы и проклятия, либо бежали.

Даже здесь, в южной, менее гористой части Шотландии, были отличные возможности для того, чтобы уйти и укрыться в густых лесах, на холмах и в долинах и оттуда совершать молниеносные вылазки. И это было бы не трусостью, а разумной стратегией. Некоторые из мятежников продолжали отчаянно драться, однако постепенно многие предпочли обратиться в бегство. Они бежали в сторону леса, за ними устремились люди Уорика. Мятежники поворачивались и снова вступали в бой. Увидев, что Ангус нацелился на одинокого противника и поднял боевой топор, Уорик успел крикнуть:

– Ангус! Он нам нужен живым!

Ангус повиновался и не стал наносить удар. Уорик был уверен, что высокий, крупный мужчина, на которого нацеливался Ангус, понял каждое его слово. Однако тот смотрел в сторону леса, глаза его округлились, словно он ожидал, что на него сейчас набросится злой дух. Он сделал стремительный, какой-то безрассудный выпад в сторону Ангуса, и тот вынужден был ударить его топором.

Голова мятежника не была защищена шлемом, и он упал замертво. Уорик понял, что мужчина предпочел умереть, лишь бы не отвечать на вопросы.

– Мне жаль, Уорик, но он полез на рожон, он хотел, чтобы я убил его! – сказал, оправдываясь, пораженный Ангус.

– Да, я видел, – ответил Уорик, разглядывая убитого и качая головой. – Почему этот практически безоружный человек сражался так отчаянно и боялся остаться в живых?

– Будь я проклят, если знаю.

– Поехали к крепости, может, найдем там кого-нибудь, кто еще не умер от ран.

Крепость в Локалше была невелика и представляла собой сторожевую вышку, сооруженную па месте старинного кельтского строения. Стены из необтесанных бревен окружали двор, где шла торговля между свободными людьми, обитателями крепости и крепостными мелких дворян и лэрдов. Сэр Габриэль Дэрроу, смотритель крепости, испытал огромное облегчение, когда осада была снята и пришли воины Уорика. Он был весьма обеспокоен происшедшим. Грубоватый старый вояка, принимавший участие во многих сражениях, рассказал Уорику, что нападение началось около двух часов ночи. Группа каких-то безумных, раскрашенных краской людей неожиданно вынырнула из леса, без разбора убивая всех, кто попадался им в поле, а подойдя к крепости, потребовала открыть ворота и сдаться, грозя в противном случае предать всех смерти.

– Я редко видел подобную жестокость, тем более без всяких на то причин, – признался сэр Габриэль.