Стефани Лоуренс - Безупречная жена

Ознакомительный фрагмент

На мгновение Филипп почувствовал странное волнение, но не мог понять причин, вызвавших его. Быстро взяв в себя в руки, он невозмутимо приподнял брови:

– В самом деле?

Генриетта кивнула, что свидетельствовало о твердости принятого решения.

Последовавшую долгую паузу нарушил Филипп.

– Могу я узнать, есть ли у вас дальнейшие планы на ее счет? – неожиданно застенчиво спросил он.

Довольная улыбка осветила морщинистое лицо Генриетты.

– Разумеется. Я хочу найти ей мужа!

На мгновение Филипп застыл в неподвижности, сохраняя невозмутимый вид. Затем тяжелые веки опустились, наполовину скрыв глаза.

– Конечно, – изящно поклонился Филипп. А когда выпрямился, выражение его лица стало таким же непроницаемым, как и голос. – Хьюго Сэттерли ждет меня внизу. Прошу извинить.

Только когда за ним захлопнулась дверь и до Генриетты донесся звук удаляющихся шагов, она позволила себе радостно улыбнуться:

– Неплохое начало!

Трент подошла, чтобы взбить подушки и расправить бесчисленное количество разнообразных шалей и платков, в которые была с головы до ног укутана хозяйка.

– Такое ощущение, что они уже виделись.

– Конечно! Какое удачное стечение обстоятельств! – просияла Генриетта. – Нам еще очень повезло, что дорогая Антония не забыла прислать тебя ко мне и я не проспала. Сама судьба распорядилась, чтобы Филипп приехал домой именно сейчас.

– Может быть, но Филипп, кажется, не очень вдохновлен присутствием Антонии. Не следует возлагать на него большие надежды. – Трент служила у хозяйки с самой ее свадьбы с прежним бароном Рутвеном. Она сама видела, как юные леди, стремящиеся стать новой хозяйкой в поместье Рутвен, с тревожащей частотой сменяли друг друга, но ни одной из них не удалось надолго привлечь внимание Филиппа. – Мне бы не хотелось, чтобы вы сильно расстраивались, если что-то пойдет не так.

– Вздор! – Генриетта повернулась, чтобы взглянуть на свою верную помощницу. – За шестнадцать лет, проведенных рядом с Филиппом, я достаточно изучила его, чтобы твердо усвоить одну-единственную истину: никогда нельзя предугадать его реакцию на то или иное событие. Его чувства настолько притупились от модного сейчас отсутствия интереса к чему бы то ни было, что, даже если у него будет вдребезги разбито сердце, Филипп всего лишь приподнимет бровь и вежливо прокомментирует ситуацию. От него не дождешься страстных речей и бурных заявлений. Но я не сомневаюсь, что у нас все получится, Трент.

– Понимаю.

– Я уверена, что мой бездеятельный равнодушный пасынок привязан к Антонии Мэннеринг. – В сердцах Генриетта даже стукнула кулаком по ручке кресла и резко развернулась, чтобы взглянуть на Трент, которая при звуке удара поспешно ретировалась к окну. – Ты должна признать, что она идеально подходит ему.

Не поднимая глаз от своей вышивки, Трент согласно кивнула:

– Да, с этим невозможно спорить. Антония росла на наших глазах, у нее аристократическое происхождение, отличные манеры – в общем, она обладает всеми достоинствами, которые только можно пожелать.

– Вот именно! – Глаза Генриетты прямо-таки светились надеждой. – Все, что от нас требуется, – помочь ему это понять. Это не должно быть так уж трудно, в уме ему не откажешь.

– Именно это меня и беспокоит. – Трент отрезала нитку и потянулась к корзинке для шитья. – Несмотря на свою бездеятельность, он всегда начеку. Если Филипп только почует, откуда дует ветер, то сразу же ускользнет. И дело даже не в том, нравится ли ему девушка. Просто он не любит, когда ему что-то навязывают, если вы понимаете, о чем я говорю.

Генриетта поморщилась:

– Конечно, понимаю. Я не забыла, что произошло, когда я пригласила к нам в гости мисс Локсби с семьей. Даже пообещала им, что Филипп непременно будет дома, помнишь? – Леди Рутвен вздрогнула. – Он всего лишь раз взглянул на ее мать, а затем разорвал помолвку в Бельвуаре. Поднялась страшная суматоха – я потратила целую неделю, пытаясь возместить им убытки. – Со вздохом Генриетта продолжала: – Самое страшное то, что по прошествии этой недели я и сама уже не хотела, чтобы он женился на мисс Локсби; я бы точно не вынесла, если бы ее противная мамаша стала нашей родственницей.

Со стороны Трент донесся подозрительный звук, похожий на сдавленное фырканье.

– Что ж, – Генриетта снова поправила съезжающую с плеч шаль, – можешь быть уверена, я прекрасно понимаю, что в этот раз нужно соблюдать особую осторожность, и не только по отношению к лорду Рутвену. Предупреждаю, Трент, если Антония заподозрит о моих планах, она может… ну, по меньшей мере, она может перестать мне доверять.

Трент согласно кивнула:

– Да. Она тоже не любит работать с напарником, совсем как наш Филипп.

– Совершенно верно. Но нравится им это или нет, я считаю своим долгом осуществить свой план, Трент. Как я уже говорила, мне бы не хотелось критиковать поведение лорда Рутвена, но его бездействие именно в этой области приводит к пренебрежению своими обязательствами перед семьей и именем, которое он носит. Он непременно должен жениться и завести детей! Филиппу уже тридцать четыре года, а его еще ни разу не поразила стрела Купидона.

Я признаю, – воодушевленно продолжала Генриетта, – что вызвать у него чувства к Антонии – это самое желанное для нас средство помочь Филиппу выполнить свой долг. И все же мы не можем осуществлять наш план, основываясь на одних лишь эмоциях. Нет! Мы обязаны сделать все, что в наших силах, но действовать нужно очень осторожно. Может быть, следует устроить своеобразное соревнование между ними. Что бы ни думала по этому поводу Антония, заботиться о ней – моя прямая обязанность. Что касается Рутвена, – Генриетта сделала паузу, приложив руку к пышной груди, – я считаю своим святым долгом проследить, чтобы он был благополучно устроен, во имя светлой памяти Горация.

Глава 2

Ровно в шесть часов Филипп стоял в гостиной перед зеркалом над каминной полкой и лениво поправлял галстук. Обычно вся семья собиралась здесь за полчаса до обеда, однако Генриетта редко спускалась до появления Фентона.

Сосредоточившись на своем отражении, Филипп поморщился. Он опустил руки и обвел глазами гостиную. Никого не было, и Филипп принялся мерить шагами комнату.

Наконец, на двери щелкнула задвижка. Филипп остановился и выпрямился, предвкушая встречу с одной особой, – впрочем, этой надежде не суждено было сбыться. Какой-то юноша – или молодой человек? – неуверенно вошел в комнату. Увидев Филиппа, он остановился как вкопанный:

– Хм… кто вы такой?

– Я хотел задать тот же вопрос. – Филипп изумленно разглядывал блондина с ореховыми глазами и густой волнистой шевелюрой. – Ты брат Антонии, верно?