Филиппа Грегори - Земные радости

Ознакомительный фрагмент

— Кэтрин, — произнес он, — ты слишком хороша, я боюсь потерять хладнокровие. Я не могу ухаживать за тобой. И не осмелюсь претендовать на большее…

Служанка заколебалась.

— Может, стоит попробовать вместе…

Джон покачал головой.

— У меня нет ничего, кроме зарплаты, а у тебя нет приданого. Плохи будут наши дела, моя маленькая мисс.

Кто-то позвал Кэтрин из кухни. Она оглянулась, но не ответила на оклик, напротив, подошла ближе к Джону.

— Вам много платят, — возразила она. — И сэр Роберт доверяет вам. Он дает вам золото на покупку деревьев, а ему самому благоволит король. Говорят, он возьмет вас в Лондон, чтобы там вы занимались его садом.

Джон постарался скрыть удивление. Конечно, он замечал, что служанка смотрит на него с явным желанием. Да и он сам поглядывал в ее сторону и хотел ее, не в силах сдержаться. Но такая расчетливость звучала странно в устах восемнадцатилетней девушки.

— Кто так говорит? — поинтересовался Джон, пытаясь придать голосу равнодушие. — Твой дядя?

Кэтрин кивнула.

— Дядя уверяет, что вы станете большим человеком, даже если сейчас вы простой садовник, поскольку сады нынче в моде. А еще, что господин Джерард и вы — самые нужные для его светлости люди, что вы можете и до Лондона дойти. И даже, если повезет, поступите на службу к королю!

Служанка замолчала, возбужденная подобной перспективой.

Джон ощутил во рту кислый привкус разочарования.

— Может быть, — согласился он и, не в силах удержаться от искушения проверить, насколько нравится ей сам по себе, продолжил: — А вдруг я захочу остаться в деревне, сажать цветы и деревья. Пойдешь жить со мной в маленьком домике, если я буду возделывать скромный клочок земли как простой садовник?

Девушка непроизвольно отшатнулась.

— О нет! Такое ужасное существование не по мне! Но ведь это не то, к чему вы стремитесь, господин Традескант?

Джон пожал плечами.

— Сложно сказать.

На его лице читалась страсть, горячая кровь бежала по жилам. Однако он искал достойных путей к отступлению. Ему пришла в голову отрезвляющая мысль: Кэтрин никогда не смотрела на него просто как на мужчину, он для нее — возможность удовлетворить амбиции.

— Не обещаю взять тебя в Лондон, да и вообще куда-нибудь. Я не могу обещать тебе богатство или успех.

Она надула губы, как разочарованное дитя. Традескант засунул обе руки в глубокие карманы куртки, лишая себя возможности обнять ее податливую талию, притянуть к себе и утешить поцелуями.

— Тогда можешь сам искать себе обед! — визгливо воскликнула она и резко отвернулась. — А я пообедаю с каким-нибудь красивым парнем. Шотландцем при дворе! Многие будут рады меня получить!

— Не сомневаюсь, — отозвался Джон. — Я тоже был бы рад, но…

Кэтрин не стала дожидаться его извинений, она бросилась в кухню и исчезла.

Мимо Традесканта прошел слуга с огромным блюдом превосходного белого хлеба; еще один бежал следом и нес кувшины с вином, держа их по четыре в каждой руке. Оставив за спиной кухонный шум, Джон отправился в парадный зал.

Король, уже сильно пьяный, сидел у огромного камина и поглощал красное вино. После дневной охоты и путешествия по пыльным дорогам он так и не помылся и был все еще грязным. Ходили слухи, что он никогда не мылся, просто вытирал испачканные потрескавшиеся ладони о нежный шелк. Грязь под ногтями уж точно была там с момента его триумфального прибытия в Англию, а может, и с самого детства. Рядом с Яковом сидел красивый юноша, разряженный как принц. Но он не был ни принцем Генрихом, старшим сыном и наследником, ни Карлом, младшим сыном короля. Джон наблюдал из дальнего угла зала, как король притянул юношу к себе и поцеловал его за ухом, оставив капли красного вина на складках гофрированного жесткого воротника.

За столом в ответ на какую-то шутку грохнул смех; король запустил руку между колен своего фаворита и стиснул гульфик. Фаворит подхватил руку короля и поцеловал ее. Дружный непристойный хохот как мужчин, так и женщин раскатился по залу. Никто ни на секунду не замер при виде короля Англии и Шотландии, лапающего другого мужчину.

Джон разглядывал присутствующих так, будто это были заморские диковины. На женщинах возвышались огромные парики из конского волоса; лица были выбелены ото лба до полуобнаженных грудей, брови выщипаны так, что глаза казались неестественно широко расставленными, губы были покрашены в розовый. Платья имели низкий квадратный вырез, из которого округлялись груди; талии были затянуты корсажами, расшитыми драгоценными камнями. Шелковые, атласные и бархатные наряды разных цветов сияли при свете свечей и, казалось, светились сами.

Король раскинулся в своем кресле, окруженный полудюжиной ближайших друзей, почти поголовно пьяных. Дворяне за ними поглощали выдержанное вино кувшин за кувшином, флиртовали, интриговали и предавались хмельному разгулу. Кое-кто так напился, что не мог говорить. А некоторых трудно было понять из-за сильного шотландского акцента. Двое человек, опасаясь, что их подслушают англичане, шептались на шотландском языке.

Позже должен был состояться маскарад, представляющий встречу Мудрости со Справедливостью; несколько придворных уже облачились в специальные костюмы. Мертвецки пьяный мужчина в одеянии Справедливости упал лицом на стол, а одна из помощниц Мудрости в глубине зала стояла, прислонившись к стене, пока какой-то шотландский дворянин исследовал слои ее нижних юбок.

Поняв, насколько невыгодно наблюдать такую сцену абсолютно трезвым, Джон взял у проходившего слуги бокал самого лучшего вина и опрокинул его одним глотком. Он вдруг вспомнил двор королевы, где, конечно же, были тщеславие и богатство, но все подчинялось жесткой дисциплине деспотически властной старухи, постановившей, что раз уж она сама отказала себе в удовольствиях, то и двор должен быть непорочным.

Везде, куда бы ни приезжала королева, организовывались маскарады, балы и пикники. Но люди под ее яростным свирепым надзором вели себя сдержанно. И Традескант догадался, что долгое путешествие из Шотландии в Англию было в чем-то сродни карнавалу и стало откровением для английских придворных, у которых в пути случилось внезапное озарение: теперь, оказывается, все позволено.

Король оторвался от слюнявого поцелуя с фаворитом и крикнул:

— Больше музыки!

Музыканты на галерее, тщетно пытавшиеся перекрыть шум в зале, заиграли с новой силой.

— Танцы! — скомандовал король.

Человек десять выстроились в два ряда и начали танцевать. Король притянул юношу к себе, усадил между коленей и стал ласкать его темные кудри, затем наклонился, поцеловал его прямо в губы и сказал: