Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга вторая

— Почитайте, мадемуазель, здесь все, что я хотел сказать, — и не дожидаясь, пока Колетта извлечет письмо, покинул комнату.

Девушка достала сложенный вчетверо лист и принялась читать. Вначале ее глаза округлились от удивления. Она вновь вернулась к началу письма и перечитала. Затем ее бросило в краску, и она испуганно спрятала письмо под стол. Но оглядевшись, поняла, что никого рядом нет и вновь достала письмо. Строчка за строчкой Колетта вчитывалась в неровный почерк юноши. Такое письмо ей приходилось получать впервые.

Дочитав до конца, она в ужасе, трясущимися руками сложила письмо и спрятала его в вырезе платья. Она подбежала к окну и выглянула на улицу.

Шевалье Шенье с арфой под мышкой быстро удалялся по улице. Еще мгновение — и он исчез за поворотом.

— Боже мой, — воскликнула Колетта, — почему я не остановила его?

Она вновь села за стол и задумалась. Потом лицо ее прояснилось.

— Я должна поговорить с Констанцией, только она может дать дельный совет, — и девушка побежала наверх, туда, где толпились гости.

Она осмотрелась, но так и не увидела Констанцию. Колетта переходила из зала в зал, всматриваясь в лица, но Констанции среди гостей не было.

Наконец, Колетту заметила баронесса Дюамель. Она подошла к дочери и поинтересовалась, кого она ищет.

— А где Констанция, мама? Та пожала плечами.

— Только что была здесь, я совсем недавно с ней говорила. Поищи.

— Я уже искала повсюду.

— А зачем она тебе так срочно понадобилась, — догадалась поинтересоваться Франсуаза.

Колетта испуганно посмотрела на свою мать.

— Я всего лишь хотела узнать у нее, когда мы вновь пойдем в оперу.

— Она тебе обещала?

— Да, — соврала Колетта и выбежала из зала.Франсуаза пожала плечами.

«Все-таки хорошо, что у девочки есть такая покровительница. Констанция не допустит, чтобы с ней случилась неприятность»— ибаронесса снова вернулась к своему собеседнику, которым оказался, конечно, шевалье де Мориво.

А Колетта уже сбегала по лестнице вниз. Она расспросила дворецкого и узнала от него, что Констанция покинула дом совсем недавно. И с удивлением узнала, что она куда-то страшно спешила, была зла и умчалась в своем экипаже, как ветер.

Колетта недоумевала:

«Ну что могло заставить Констанцию так спешно покинуть наш дом, даже как следует и не поговорив со мной?»

Ведь теперь мадемуазель Аламбер была нужна ей как воздух. Ей требовался совет, а открыться кому-нибудь, кроме Констанции, Колетта не решалась. Мать только рассердится на нее. Колетту уже не радовал даже прием в ее честь, она забыла, каким успехом сопровождалось ее первое выступление. Она помнила только о письме, оставленном ей шевалье Александром.

Колетта вернулась в зал, где стояла арфа, прикоснулась к струнам. Грустные звуки поплыли над пустыми креслами и стульями, и ей показалось, что вместе со звуками арфы возник образ Александра, словно он стоит у нее за спиной и, улыбаясь, смотрит, как ее пальцы касаются струн.

— Я и в самом деле глупая, — с грустью произнесла Колетта, прикладывая ладонь к звучащим струнам, — и те сразу же смолкли.

Девушка приложила руку к груди, ощутив под тугим корсажем шелестящий конверт с письмом учителя музыки.

«Что мне ему ответить? — задумалась девушка. — Как жаль, что рядом со мной нет сейчас Констанции!»

А Констанция Аламбер тем временем уже неслась в своем экипаже по улицам Парижа. Масляные фонари мелькали за окнами, а она то и дело постукивала в переднюю стенку и торопила кучера:

— Скорее! Скорее!

Но ее экипаж остановился не у ее дома, а возле крыльца дома виконта Лабрюйера. В окнах было темно и сколько ни стучал лакей в закрытые ставнями окна, никто ей так и не ответил.

— Мадемуазель, — развел он руками, — виконта нет дома.

— Разузнай, где он! — прикрикнула Констанция, но тут же остановила его. — Погоди, я знаю, он же сам говорил, что уехал к своей бабушке, графине Лабрюйер.

И только тут Констанция вздохнула с облегчением.

— Завтра же я отправлюсь туда, мне нужно его видеть.

Экипаж развернулся и уже не спеша покатил к дому. Оставшись одна, Констанция долго сидела перед зеркалом. Шарлотта то и дело выглядывала из своей комнатки, ожидая, когда же госпожа позовет ее. Но Констанция медлила.

Наконец, девушка решилась напомнить о себе. Она тихонько кашлянула, войдя в спальню. Констанция даже не повернула к ней головы.

— Вы чем-то обеспокоены, мадемуазель? Констанция сидела, какокаменевшая.

— Я думаю, Шарлотта.

— Можно узнать, что вас беспокоит?

— Ты все равно мне не поможешь советом. Единственное, ты только разбудишь во мне жалость, а мне бы этого не хотелось.

— Я знаю, о чем вы грустите, — призналась эфиопка.

— Откуда?

— Ведь все говорят, что мужем Колетты будет месье де Мориво.

— Может, еще говорят, что он мой любовник? — усмехнулась Констанция.

— Нет, мадемуазель, я умею хранить тайны и никто не знает о ваших встречах.

— Хоть это-то хорошо, — Констанция провела ладонью по лбу, словно смахивая с себя усталость. — И чего я только переживаю? — воскликнула она.

— Вы, наверное, любите его?

— Не-ет, — растягивая звуки, произнесла Констанция. — Теперь яего ненавижу и если он еще появится в моем доме, гони его.

— Вы не хотите сами сказать ему об этом? — спросила Шарлотта.

— Нет, я уже сказала ему все, что о нем думаю и вряд ли онотважится появиться здесь. Но если все же его нахальство дойдет дотаких пределов, ты, Шарлотта, сама скажешь ему, что я его ненавижу.

— Слушаюсь, мадемуазель, — абсолютно спокойно произнеслаШарлотта, и ее темные руки принялись убирать со столика баночки спарфюмерией.

— Я ненавижу его, — глядя на свое отражение, говорила Констанция, — я ненавижу Эмиля де Мориво, потому что он предал меня.

Ночь, сгустившаяся за окном, наполнялась звуками. Грохотали экипажи, слышались голоса запоздалых прохожих.

«Почему я забыла распорядиться подостлать соломы перед окнами на мостовой? Теперь мне не уснуть».

— Я буду спать, — сказала Констанция, поднимаясь из кресла.

Шарлотта стала раздевать ее.

Наконец, оказавшись в одной ночной сорочке, Констанция, выслушав пожелания доброй ночи своей служанки, осталась одна.Она не стала ложиться, а подойдя к окну, подняла раму.Огромная луна вставала над крышами соседних домов. Ее кровавый диск заливал своим неверным светом потемневшую от времени черепицу. Нагромождение труб, щипцов, скульптурных украшений казались в ночи скалами, а шум большого города напоминал океанский прибой.

— Как здесь в Париже все сложно! — пробормотала Констанция. — Здесь не знаешь, кто твой друг, а кто враг. Все рядятся, надевают личины преданных друзей, а в сущности, я здесь одна и никто не может мне помочь.