Империя предрассудков - Панна Мэра

– Ваше Высочество, ну что вы такое говорите? Как может наскучить ВАШЕ общество?! – мой ответ произвел на него большее впечатление, чем я ожидала. Очевидно, не уловив в моей интонации сарказма, он расплылся в улыбке. Наверное, решил, что я, как и все остальные, искренне восхищаюсь мгновениями, проведенными в его обществе. Мгновенно осознав это, я постаралась скорее сменить тему.

– Как прошла ваша конная прогулка с принцессой Абенбергской и Константином Николаевичем?

На секунду Александр замер, словно размышляя над тем, как грандиозно и пафосно расписать эту прогулку в самых пестрых красках, а затем, замедлив шаг и довольно улыбаясь, произнес:

– Прекрасно. Лошади, которые выбирал для нас отец, просто невероятные. Никогда не видел такую выносливую и в то же время быструю породу.

– Да, его Императорское Величество отлично разбирается в лошадях. Я рада, что вам так понравилась поездка.

Я чувствовала, что слишком лаконична с ним. Настолько, что это было пограничной чертой между вежливой краткостью и намеренным невежеством.

Я хотела добавить что-нибудь еще, например, ненавязчиво расспросить его о лошадях или о впечатлениях от длительной поездки по западным губерниям, но неожиданно для себя осознала, что не могу заставить себя говорить с ним по-другому. И не потому, что не хочу или не умею. В Институте из нас с самого первого дня растили безупречных собеседников. И никогда в жизни я не испытывала проблем с поддержанием беседы. Но почему-то, оказавшись в компании Александра, мне было неимоверно тяжело достать из памяти все, чему меня учили. Князь Александр был тем человеком, который больше других вызвал у меня пренебрежение, но при этом он был одним из немногих, с кем мне также было страшно сболтнуть лишнего. А если это и происходило, я изо всех сил старалась скрыть возникшую неловкость.

– Я никогда не слышал ничего о вашей семье. Откуда вы родом? – вопрос Александра ошарашил меня. Почему он вдруг интересуется моей семьей? И почему он вообще до сих пор идет за мной, хотя я уже отошла от лестницы довольно далеко и углубилась в сад? Я окинула взглядом сперва его, а затем небольшую клумбу, раскинувшуюся впереди, и, попытавшись собраться с мыслями, спокойно ответила:

– Это неудивительно, что вы не слышали о них, – мой голос звучал неуверенно, прежде всего потому, что никто и никогда раньше не просил меня рассказать о родителях. И все же я продолжила: – Я из малоизвестного дворянского рода. И хотя моя мать непродолжительное время была фрейлиной, ее пребывание во дворце не было особенно ярким ни для нее, ни для обитателей дворца.

– Ваша мать была фрейлиной? – переспросил Александр удивленно.

Я кивнула и продолжила:

– Да, ее звали Татьяна Соколинская. В 1813 она попала сюда, и через три года вышла замуж.

– А ваш отец?

Я все еще не понимала, зачем ему была эта информация, но продолжала рассказ:

– Мой отец самый обычный дворянин. Этот титул нашему роду пожаловали много лет назад, и все же мы всегда принадлежали к среднему дворянству. Было время, когда отец занимался торговлей в городе, но сейчас он бросил это дело и почти все время проводит в нашем родовом имении.

– Но почему же он бросил торговлю?

Голос князя звучал так по-детски простодушно и заинтересовано. Его живой интерес не мог не вызывать умиление, поэтому я, проигнорировав некоторую бестактность вопроса, ответила:

– Я думаю, дело в моей матери. Она умерла как раз тогда, когда дела в торговле пошли в гору, но после ее смерти отцу, конечно, было очень тяжело. Он потерял интерес к жизни и забросил все, чем занимался тогда. Постепенно все пришло в упадок. А сейчас, мне кажется, у него уже нет желания начинать все сначала. Хотя я не могу сказать наверняка, я не видела его очень много лет, – подытожила я со вздохом и осмотрелась.

Мы петляли по дорожке между колючих зарослей шиповника, и теперь кроме свежего аромата дождя отчетливо ощущался запах луговых трав. Я не понимала, зачем я все это рассказала, если очевидно, что Александр забудет мои истории, едва увидев бокал шампанского и юную дочь какого-нибудь местного чиновника.

Закончив свою небольшую историю, я перевела взгляд на мужчину. К моему удивлению, он не выглядел скучающим или равнодушным после столь мрачных историй. Наоборот, на его лице отразилось нечто подобное удивлению и смущению. Мне было неловко разглядывать его, чтобы понять, о чем он думает, потому я отвернулась и тут же услышала новый вопрос:

– Неужто вы ни разу не были у своего отца после выпуска из Института? – спросил он, стараясь быть спокойным, но по ноткам удивления, явно проскальзывающих в его голосе, я поняла, что этот факт изумил мужчину.

Я улыбнулась и молча кивнула, едва ли осознавая, что он вряд ли увидит мое лицо в темноте, а когда, наконец, поняла это, тут же добавила:

– Сейчас, к сожалению, у меня слишком много дел во дворце. И я бы не хотела доставлять герцогине лишние хлопоты, которые наверняка будут, если я уеду. Но ничего страшного, я надеюсь, осенью мне удастся выбраться к нему.

– Я мог бы поговорить с Марией. У нас целый штат статс-дам, которые с легкостью составят ей компанию в те несколько дней, что вас не будет в городе, – серьезность в голосе князя поразила меня настолько, что я невольно вздрогнула и вновь повернулась к нему, чтобы убедиться, тот ли передо мной Александр, беззаботный и эгоистичный.

Было темно, и я едва ли могла рассмотреть его лицо, но даже сквозь ночной мрак я видела, что он не думал шутить, улыбаться или заигрывать со мной. Меня очень и очень пугало его неожиданное преображение. Даже если его предложение помочь было лишь пустым звуком, его умение перевоплощаться было достойнее игры любого актера в Большом театре.

– Александр Николаевич, что вы? Я безмерно благодарна вам за это предложение, но, право, не стоит. Как я уже сказала, я думаю, у меня получится навестить его осенью.

– Дело ваше, – Александр был по-прежнему спокоен и холоден, и мне все больше казалось, что это совсем другой человек, нежели тот, с которым я встречалась на балах. – Если вы все же изъявите желание уехать, я могу решить вашу проблему, – подытожил он с такой же нотой равнодушного хладнокровия.

Затем