Жюльетта Бенцони - Фиора и король Франции

Они проехали через Большой мост с его грохочущими мельничными колесами и оставили позади чудовищный запах боен.

Наконец путешественники достигли конечной цели. Здесь ничего не изменилось: та же красивая вывеска покачивалась на ветру, на крыше по-прежнему поскрипывали красные флюгеры.

Вымытые до блеска стекла окон позволяли видеть просторные уютные комнаты, а в магазине на первом этаже над толстыми книгами склонялись с пером в руке прилежные служащие. Но когда по зову Флорана на улице появился Агноло Нарди, у Фьоры сжалось сердце. Все такой же полный и загорелый, но уже поседевший, он шел, опираясь на палку, и глаза молодой женщины наполнились слезами. Ведь эта палка, даже и украшенная резным серебряным набалдашником, была все же горьким следствием тех мучений, которые Агноло Нарди испытал из-за Фьоры: пытка огнем, которой его подвергнул безжалостный Монтесекко с целью получить адрес молодой женщины.

Ему еще повезло, что он мог ходить! Поэтому, когда Фьора подбежала, чтобы поцеловать его, щеки молодой женщины были мокры от слез.

— Ты плачешь, донна Фьора? — воскликнул он. — Вот так гостья! А мы-то так счастливы, что ты к нам приехала!

— Я плачу от стыда, мой друг, и от жалости, потому что ты так пострадал из-за меня и…

— Замолчи! Не таким я оказался храбрецом, потому что, когда эти негодяи принялись за мою Агнеллу, я им все рассказал… Если кто-то и должен просить прощения, то это я.

— Тогда не будем больше об этом говорить! Хвала господу, Монтесекко заплатил за свои преступления. Или скорее за то преступление, которое он отказался совершить!

— Не пойму, о чем ты? — удивленно посмотрел на Фьору Агноло.

— Когда был последний заговор Пацци, он отказался убить Медичи, но все равно его арестовали и отрубили голову.

— В этом проявилась божественная справедливость! А теперь входите в дом, — пригласил Агноло Нарди. — Флоран поставит лошадей в конюшню, надеюсь, он помнит, где что находится и…

Тут его прервал крик радости. Все такая же полненькая и белокурая, Агнелла выскочила из дверей дома и сразу же принялась целовать Фьору, а затем стала обнимать Леонарду.

— Ты хотела приехать, не поднимая лишнего шума, считай, что тебе это удалось, — пробормотал Агноло Нарди, глядя н» открытые окна, из которых выглядывали соседи.

— А кто об этом говорил? — запротестовала его жена. — И к чему скрывать приезд донны Фьоры, которую мы любим как родную дочь!

Тем не менее она и все вошли в дом, где тут же принялись хлопотать служанки, на которых было возложено задание приготовить комнаты для гостей и праздничный ужин. Фьора и Леонарда прошли в те комнаты, что уже занимали прежде, а Флоран направился в контору похвастать новым положением при знатной даме, элегантным костюмом из тонкого серого сукна и плащом, отделанным мехом белки. После этого он собирался отправиться к своему отцу, меняле Кошеле Гошуа, обнять мать и сестер и, возможно, провести вечер в кругу семьи.

Его не было в доме, когда после ужина, в отсутствие слуг, Фьора чистосердечно рассказала своим друзьям обо всем, не пытаясь приводить никаких доводов в свое оправдание.

— Из моих писем вы поняли, в какую бессмысленную авантюру я позволила себя вовлечь перед тем, как оказалась во Флоренции. Там я наконец-то вздохнула полной грудью, обрела мир и покой, стала почти счастливой, но там… я полюбила Лоренцо Медичи, и он полюбил меня. Не буду скрывать, у меня появилось искушение остаться там, вызвать к себе Леонарду и сына.

Конечно, я считала себя вдовой, но пусть я умру здесь перед вами от стыда, но, даже если бы я знала, что мой супруг жив, ничего бы не изменилось.

На минуту Фьора замолчала. Прежде чем снова заговорить, она отодвинулась поглубже в тень. Она отдавала отчет в странности своих слов и испытывала неловкость перед преданными и верными супругами. Агноло и Агнелла искренне и глубоко любили друг друга, и Агнелла никогда не помышляла ни о каком другом мужчине, кроме своего мужа Но на их лицах не было и намека на осуждение. Наоборот, Агнелла ободряюще улыбнулась ей:

— Вы ведь всю жизнь знаете монсеньора Лоренцо?

— Да, всю жизнь…

— Тогда вы, наверное, всегда восхищались им, не отдавая себе в том отчета? Агноло мне все время повторяет, что это исключительный человек своего времени, что его обаяние безгранично!

— Это так на вас похоже, дорогая Агнелла, что вы пытаетесь найти оправдание моей ошибки, но я раньше не любила Лоренцо Медичи. Я была влюблена в его брата, Джулиано. Но я сразу же забыла его, как только встретила Филиппа де Селонже. И вам будет трудно понять меня, но и рядом с Лоренцо я продолжала любить Филиппа де Селонже, а когда от мессира Коммина я узнала, что король помиловал его и что он жив, моей единственной мыслью стало найти его…

С другого конца стола раздался голос Агноло, спокойный и слегка глуховатый:

— Кто из нас может похвастать, что прожил всю жизнь, ни разу не проявив слабости? Я думаю, ты забудешь монсеньора Лоренцо так же, как забыла и его брата.

— Нет. Это уже невозможно, поэтому я и приехала просить вашей помощи… если вы не слишком меня презираете.

Последовало короткое молчание. Агнелла поднялась, подошла сзади к Фьоре и, обняв ее за плечи, сказала мужу:

— Мне кажется, Агнола, что тебе стоит пойти и посмотреть, все ли двери заперты.

Он ничего не сказал, встал и вышел. Постепенно звук его шагов затих. А Агнелла, не снимая рук с плеч Фьоры, прошептала ей на ухо:

— Когда должен родиться ребенок?

— Я думаю, в апреле, но, Агнелла, мне не хочется доставлять вам неприятностей — Никаких неприятностей и не будет. Раз ваш супруг жив, никто не должен знать о рождении ребенка!

— Я тоже этого хочу, поэтому и уехала, пока никто не догадался о моем положении.

— Вы совершенно правильно поступили. Дом у нас большой…

— Нет, — вмешалась в разговор молчавшая дотоле Леонарда. — Здесь это невозможно. Разве вы забыли тот шум, который поднялся при нашем приезде? Кроме этого, здесь ваши слуги, работники в конторе. Нам не удастся сохранить все в тайне. Мы хотели бы поселиться на это время в вашем доме в Сюрене, где когда-то я лечила сломанную ногу.

Агнелла подошла к камину и остановилась, молча глядя на огонь.

— Это вам не по душе? — спросила Фьора, смущенная ее молчанием.

— Я опасаюсь за вас. В том доме мы живем только летом, а вы собираетесь провести в нем зиму, а рядом Сена…

— В каминах хорошая тяга, и я довольно хорошо знаю дом и все его особенности. Лучшего убежища для нас трудно найти.

Естественно, появиться там мы должны безо всякого шума.

Фьора сойдет за итальянскую кузину вашего мужа или за его племянницу, с которой случилось несчастье, а я буду ее дуэньей.