Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга третья

«Лучше вообще не вспоминать об этом», — подумал Анри, входя в гостиную.

— Доброе утро, Констанция, прости, что разбудил тебя.

«О черт, — выругался про себя Анри, — все-таки сорвалось это проклятое слово» прости «!»

Констанция выдержала паузу.

— Доброе утро, Анри. И тут Анри осенило.

— Я в растерянности, Констанция, — промолвил он, придав своему лицу крайне озабоченный вид.

— Что-нибудь случилось? — немного встревожилась мадемуазель Аламбер.

— Я так волновался за тебя!

— Конечно, — улыбнулась Констанция, — ведь ты подослал ко мне убийцу, — и она раздвинула полы халата: в ямочке между ключицей и шеей краснела небольшая ранка. — Он чуть не заколол меня, ведь ты рассказал Александру Шенье все, что знал.

Анри в душе обрадовался.

«Правильно, Констанция сейчас чувствует себя несчастной, а я униженным, и два человека, испытывающие подобные чувства, должны понять друг друга, проникнуться состраданием и пожалеть невольно оказавшегося рядом неудачника. А от жалости до любви — один шаг».

— Меня бросила женщина, — произнес Анри фразу, на которую еще вчера никогда бы не решился.

Губы Констанции дернулись, сложившись в подобие улыбки.

— Я предостерегала тебя, Анри, от опрометчивого шага, но ты не послушал меня, решил что Мадлен — это женщина, достойная тебя.

— Я впервые встретился с женщиной дважды, — признался виконт Лабрюйер.

— И конечно же это было твоей ошибкой.

— Первой за всю жизнь.

— Не стоит расстраиваться, Анри, у тебя впереди еще долгая жизнь, и ты сможешь отомстить за это поражение, соблазнив еще несколько невинных девушек.

— Нет, я не хочу мстить, я всего лишь понял Констанция, что люблю тебя.

Произнеся эти слова, Анри понял, что слишком неумело врет. Подобное признание могло сойти в разговоре с любой другой женщиной, но не с Констанцией. Та слишком хорошо знала цену таким словам.

Но случилось странное. Слезы появились в глазах мадемуазель Аламбер, и она подошла к своему гостю.

— Анри, я была несправедлива к тебе.

— Я люблю тебя, — тихо повторил виконт.

— Как я была глупа, — вздохнула женщина, — ведь я столько ночей мечтала стать твоей и только гордость не позволяла мне сделать этого.

Анри заглянул в ее наполненные слезами глаза, желая прочесть там ответ на свой вопрос — правду она говорит или притворяется.

Но Констанция тут же опустила веки, изображая из себя кающуюся грешницу.

— Я часто мечтала о тебе, Анри, пыталась разгадать твою загадку, а она проста.

— Какую загадку? — удивился виконт.

— Ни одна женщина не может устоять против твоих чар, и я не исключение, — Констанция Аламбер опустилась на колени перед виконтом и обняла его за ноги. — Я не могу больше противиться желанию, ты не можешь отвергнуть мои мольбы.

Анри все еще не понимая, что происходит, взял Констанцию за плечи и попробовал поднять. Но та упрямо оставалась стоять на коленях.

— Ты все еще хочешь меня, Анри?

Виконт Лабрюйер почувствовал, как зудят у него глаза и подступают к горлу рыдания. Ему так стало жаль себя и сделалось невыносимо стыдно, как он мог домогаться близости с этой женщиной, даже не пытаясь заглянуть в ее душу поглубже, чтобы увидеть там любовь к нему. В том, что его любят все женщины без

Исключения, Анри ни минуты не сомневался.

Поддавшись чарам и хитрости Констанции, Анри воскликнул:

— Я так виноват перед тобой, что даже готов простить случившееся с Колеттой.

Констанция прикрыла лицо руками, но не для того, чтобы спрятать румянец стыда и вины, под ее изящными ладонями скрывалась улыбка торжества.

«Сейчас, сейчас я поквитаюсь с тобой за предательство. Ты чуть было не сумел испортить жизнь мне, чуть было не сумел расстроить свадьбу Колетты и Эмиля де Мориво, ты чуть не сделал из наивного мальчика Александра убийцу женщины».

— Идем, — промолвила Констанция, — поднимаясь с колен, — идем, и я тебе открою один маленький женский секрет.

Что-то странное почудилось в словах женщины Анри, но он, одурманенный ее красотой и доступностью, не обратил на это внимания.

— Идем, — Констанция взяла его за руку и подвела к двери спальни. — Открывай, — улыбнулась она.

Анри потянул на себя ручку и распахнул дверь. На кровати Констанции сидел в одной сорочке Александр Шенье. Его кучерявые волосы топорщились, словно над головой шевалье только что пронесся ураган. Он явно не понимал, что означает появление на пороге спальни Анри Лабрюйера.

И Констанция поспешила разрешить сомнение молодого человека, а заодно и просветить виконта.

— Ты думал, Анри, что сумел взять надо мной верх? Виконт безмолвствовал. Констанция засмеялась.

— Ты думал, Александр проткнет меня шпагой, но я рассказала ему обо всем и теперь он знает — это ты лишил Колетту невинности, ты соблазнил девушку, а затем притворился его другом и половину писем Колетта писала под твою диктовку.

— Мерзавка! — закричал Анри, хватая смеющуюся Констанцию за плечи.

— Ты проиграл, Анри, ты хотел сделать из меня посмешище, но не получилось. Теперь ты сам смешон, тебя бросила Мадлен и ты пришел ко мне, чтобы я пожалела тебя. Ты не достоин даже моей жалости!

— Дрянь! — уже не помня себя от ярости, закричал Анри и оттолкнул от себя Констанцию.

Та, не удержавшись на ногах, упала, ударившись о спинку кровати, но продолжала смеяться.

— Позвольте, виконт, — закричал Александр Шенье, бросаясь к своей одежде и пытаясь отыскать шпагу, — как вы смеете так обращаться с дамой!

Но виконт только презрительно хмыкнул, глядя на Александра, пытавшегося со шпагой в руках подняться с пола.

— Идите вы все к черту! — прокричал он, сбегая по лестнице.

Даже Шарлотта не избежала его гнева. Девушка как раз спешила на помощь своей госпоже, заслышав крики в ее спальне, и замерла, завидев разъяренного виконта Лабрюйера. Тот на ходу обнял ее и поцеловал в губы.

Но тут на верхней площадке появился Александр Шенье со шпагой в руке. Шарлотта не удержалась и улыбнулась, уж очень забавно смотрелись голые ноги под короткой сорочкой.

— Погодите, виконт! — грозно крикнул Александр Шенье.

— Сперва оденьтесь, — не оборачиваясь, бросил Анри, выбегая из дома Констанции Аламбер.

Жак уже заждался своего хозяина. К счастью, ему не довелось слышать криков в спальне, ведь окна выходили на другую сторону, но по виду виконта Лабрюйера нетрудно было догадаться такому тугодуму как Жак, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Я не допущу, чтобы надо мной измывались! — неистовствовал Анри, неизвестно к кому обращаясь.

А Жак и боялся задавать вопросы. Ему стало понятно одно — прием в доме виконтессы Аламбер его хозяину был оказан не из лучших.